Тревога слегка улеглась. Я поняла, что Ричард скоро вернется.

Вернулся он в сентябре. Спокойным, задумчивым... и я поняла, что на душе у него мрачно.

Ричард сказал, что король повел себя неслыханно. Я впервые слышала от него осуждение в адрес брата. Конечно, он не одобрял образ жизни Эдуарда, его похотливость, брак, принесший столько несчастий, но раньше неизменно спешил встать на его защиту. Теперь разочаровался в нем и встревожился.

— Мы отправились во Францию, — сказал он, — с лучшей английской армией, когда-либо ступавшей на эти берега. Генрих Пятый гордился бы ею.

— И все же обошлось без кровопролития?

— Нас встретила сестра, Маргарита Бургундская. Очень приветливо. А вот муж ее, увы, наших надежд не оправдал. Его не зря прозвали Карлом Легкомысленным. Он не был готов к войне. Некоторое время назад осаждал город, против которого озлился, и потерял в этом бессмысленном предприятии большую часть своих войск. Однако нас это не могло остановить. Мы пришли с великолепной армией.

— Значит, было решено не воевать с французами?

— Людовик хитер и очень умен. Он прекрасно понимал, что против нас ему не выстоять. Настоящий враг его, конечно, Бургундия. Людовик изъявил желание встретиться с Эдуардом и предложил на этой встрече условия мира, которых мой брат не смог отвергнуть.

— Но ведь это замечательно! Война была остановлена.

— Анна, людей позвали воевать. Обещали им военную добычу. Они покинули дома, работу, семьи, чтобы сражаться за короля, принести славу Англии. Этот предательский мир, эти уступки Людовика не принесли им выгоды. Они вернулись домой с пустыми руками.

— Зато целыми и невредимыми.

— Они хотели приключений, добычи. Неужели не понимаешь? Им это было обещано. А их, как оказалось, вырвали из домов лишь затем, дабы продемонстрировать Людовику могущество Англии.

— Зато сохранился мир!

— Бургундский герцог возмущен.

— Он же сам не был готов к войне.

— Как ты не понимаешь? Эдуард подружился с его старым врагом, королем Франции.

— И не допустил войны.

— Думаю, Эдуард имел такую цель с самого начала. Только не говорил мне.

— По-твоему, должен был сказать?

Ричард, поглядев на меня в упор, ответил:

— Да.

И тут я увидела в глазах мужа унижение, боль. Больше всего его мучила ссора с братом.

— В чем суть договора? — спросила я.

— Короли заключили перемирие на семь лет.

— Семь лет! Без войны!

— Приняты условия торговли. Товары, ввозимые с той и другой стороны, не будут облагаться пошлиной в течение двенадцати лет. Кроме того, есть еще две статьи, особенно важные для Эдуарда. Его старшая дочь Елизавета должна выйти за Карла, наследника престола Франции; если она умрет до свадьбы, невестой станет ее сестра, Мария. Но больше всего брату нравится, что Людовик станет выплачивать ему ежегодную субсидию в пятьдесят тысяч золотых крон. Первый взнос уже сделан.

— Раз так, — сказала я, — он многого добился со своей могучей армией.

— Армия шла сражаться, и люди недовольны. Ропщут в разговорах между собой. Что им от того, что король будет получать субсидию, а его дочь выйдет за дофина Франции?

— Им от этого мир, — настаивала я.

— Многие дворяне были против. Людовик пригласил тех, кого счел самыми значительными, к себе в замок. Устроил им щедрый прием, подкупал их, пока большая часть не взяла его сторону. Французский король хитер. Расчетлив. Он понял, что, сколько бы ни раздал, это будет меньше тех потерь, которые понес бы в войне с такой армией, какую собрал Эдуард. — Ричард злобно рассмеялся. — Людовик хотел подкупить и меня. Он знал, что я осуждаю происходящее.