Девушке было всего семнадцать лет, но сейчас люди рано вступали в брак, и Элен с Гарри поняли, что Флер пора искать подходящего мужа.

Но кто им будет? Кто достоин ее, спросила мать сама себя этим утром. Молодой Томас Квинтли – сын живущего по соседству сэра Дэвида Квинтли, доктора и ученого? Он хороший молодой человек, и он нравился Флер. Иногда она даже каталась с ним на лошадях. Но он был ей только как брат, не больше. Вивьен Локарт – симпатичный, добродушный юноша, который приезжал верхом издалека, из Гертфордшира, чтобы провести часок с Флер? Но Флер убеждала свою мать, что никогда не примет предложения от молодого Вивьена.

Этим утром Элен вдруг подумала о том, кто будет заботиться о Флер, если она не будет замужем к тому времени, когда умрут ее родители. Их смерть была еще маловероятна, но все могло случиться. Конечно, была еще кузина Долли. Однако Флер не особенно доверяла кузине, чей образ жизни вызывал у нее презрение. Нет… ей бы не хотелось, чтобы Флер жила с де Вирами.

Оставался только юрист Гарри (он был юрисконсультом сэра Артура Фейра, от которого Гарри унаследовал Пилларс). На случай ранней смерти Гарри сделал Кэлеба Нонсила законным опекуном Флер. Элен находила мистера Нонсила вежливым, даже подобострастным, но в глубине души она не очень доверяла ему.

Глава вторая

Флер Родни низко склонилась над клубком изысканно выкрашенных шелковых ниток, которыми вышивала стеганый чехол для чайника. Это был ее подарок матери к годовщине свадьбы. Она выбрала нить темно-фиолетового цвета и поднесла ее к свету, чтобы лучше рассмотреть.

– Посмотри, Кэти, прелестный оттенок, правда? – спросила она.

Кэтрин Фостер – приятная девушка с веснушчатым лицом и длинными коричневыми кудрями – посмотрела сначала на фиолетовый шелк, затем в глаза подруги. Кэтрин, как и многим другим, всегда нравились форма и цвет глаз Флер Родни.

– Честное слово, твои глаза больше фиолетовые, чем голубые, и мне нравится этот шелк, – вздохнула она. – Ты действительно счастливая! У тебя темные ресницы, но сама ты светленькая. Таких длинных ресниц я никогда не видела. Счастливая, счастливая Флер!

Флер засмеялась, и ее смех был похож на звон колокольчика.

– Глупенькая Кэти, чему тебе жаловаться? У тебя замечательное лицо, – тихо проговорила она.

Кэтрин что-то проворчала, бросив взгляд в зеркало, висящее над камином в будуаре ее подруги. Это была красивая комната (белая с синим – любимые цвета Флер), полная весенних цветов. Над каминной полкой висел портрет Элен. Флер подарили его год назад, когда ей исполнилось семнадцать лет, и сейчас это была самая дорогая для нее вещь. Она всегда восхищалась своей красивой, очаровательной матерью.

Леди Родни на портрете была великолепной в своем сером бархатном бальном платье с низким корсажем, на ее шее и груди сверкали сапфиры, густые рыжевато-золотые волосы спадали на плечи несравненной красоты.

В отличие от матери волосы Флер были немного светлее, но у нее были те же черты лица: высокие скулы, маленький подбородок и прелестный рот.

Девушки вышивали и болтали о своих делах. Они были ужасно взволнованы предстоящим балом, который леди Родни собиралась устроить в Пилларсе на следующей неделе в честь дня рождения Флер. Ей исполнялось восемнадцать лет.

Неожиданно Кэтрин вспомнила того джентльмена, который был на обеде, устроенном папой Флер на Пасху. Он весь вечер ни на шаг не отходил от Флер и даже переворачивал для нее страницы, когда та играла «Щипли, овечка, травку» на клавикордах.

– Ты не знаешь, есть ли в списке гостей лорд Чевиот? – спросила Кэтрин, искоса глянув На Флер, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели ее слова. Она была поражена: от ее слов Флер застыла, и ее лицо слегка побледнело.