Флер не послала поздравления кузине Долли. Даже если бы она была в состоянии поехать на свадьбу, ничто не заставило бы ее сделать это. Кузина была безнравственной женщиной, и, может быть, это хорошо, что бедный Арчибальд де Вир умер на чужбине и не узнал правду о том, как несчастную дочь Гарри Родни выдали замуж за Чевиота.

Только одно письмо, полученное во время рождественских праздников, немного согрело измученное сердце Флер. Неожиданно дала о себе знать близкая подруга детства Кэтрин Фостер. Она сообщала, что месяц назад вышла замуж за Тома Квинтли, их общего друга в Эссексе.

Кэтрин писала:

«Я часто вспоминаю тебя, милая Флер, и счастливые дни, проведенные вместе в Пилларсе, когда были живы твои славные родители. Мама и я сильно расстроились, узнав о твоих бедах. Я бы все время поддерживала с тобой связь, но ты не ответила на мое письмо, отправленное перед твоим замужеством. Я подумала, что у тебя, возможно, нет больше времени для нашей дружбы. Сейчас я – миссис Томас Квинтли, мой Том – отличный муж. Живем мы в прекрасном доме недалеко от Бишопс-Стортфорда.

Мне очень хочется увидеть тебя и узнать новости. Подумать только, ты все же стала баронессой Кедлингтон. Ты помнишь, как была не уверена в своих чувствах, когда впервые Чевиот стал обращать на тебя внимание? До нас дошли некоторые слухи, но я не верю, что все они правдивы. Хотелось бы верить, что ты счастлива и не стала слишком знатной дамой, чтобы забыть мистера и миссис Томас Квинтли…»

Флер прочитала письмо на второй день Рождества, сидя в своем будуаре у камина. Перед этим она читала книгу, стараясь скоротать время. В эти зимние дни темнело рано; вечера были длинными и скучными. Один из лакеев зажег свечи и поставил лампу на ее стол.

Флер села за бюро, чтобы ответить на письмо Кэтрин. Если бы она знала правду! Флер не писала ей раньше именно из-за этой ужасной правды, так как не хотела, чтобы Фостеры знали о ее страшной судьбе и последующем несчастье. Она боялась выдать свою трагическую тайну, когда увидит Кэти, знавшую ее с детства.

Флер писала письмо Кэти, когда услышала стук в дверь. Не поворачивая головы, она произнесла «войдите», полагая, что это одна из служанок, возможно, Одетта: та должна была помочь надеть широкое бархатное платье, которое Флер носила за ужином. Ей было всегда холодно, хотя в комнатах горели камины, и постоянно чувствовала себя плохо. Доктор Босс обещал, что станет лучше, когда ребенок зашевелится, но она еще не чувствовала движения плода.

– Ваша светлость… я вам не мешаю? – послышался тихий голос юноши.

Гусиное перо выпало у нее из рук, и она обернулась. Ее сердце запрыгало от радости, когда она увидела подзабытое лицо Певерила Марша. Он стоял перед ней, улыбаясь, с каким-то свертком под мышкой. На нем был простой вельветовый костюм с широким галстуком. Он изменился, подумала она, выглядел каким-то уставшим и возмужавшим; на лице появился отпечаток зрелости, причину которой она не могла определить. Они не видели друг друга близко уже шесть недель.

Певерил прошел вперед и учтиво поклонился.

– Я передаю моей госпоже свои рождественские поздравления и этот скромный подарок, – сказал он, теребя сверток. Затем добавил: – Вчера я не осмелился зайти к вам. Миссис Динглфут увидела меня и сказала, чтобы я не смел заходить к вам, так как вы больны и не сможете принять.

Флер встала, и ее щеки покраснели от негодования.

– Я не давала миссис Динглфут подобных указаний, – воскликнула она.

– Сегодня я постарался пройти через весь дом до этой двери незамеченным, – признался Певерил.