– Нет, нет, конечно, нет, – быстро и резко произнес Дональд. Затем тяжело вздохнул, словно поняв, что совершил ошибку, и хищно улыбнулся. – Я все понимаю. Прости, что предложил тебе сделать то, к чему ты не была готова.

Я хотела было возразить, но Калеб сжал мой локоть и сердито покачал головой. Это означало, что пытаться не стоит.

– С нас хватит, – заявил он, беря меня за руку. – Я увожу Мэгги в ее комнату.

– Ты отведешь ее, а затем поднимешься наверх в свою комнату, не так ли?

– Конечно, уважаемый член Ассамблеи, – сухо ответил Калеб и повернулся к семье: – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи вам обоим, – пожелала Рэйчел и, обняв нас, прошептала: – Пожалуйста, не провоцируйте их. Мы с этим справимся. – Она разомкнула объятия. – Калеб, просто… держитесь за руки по пути, чтобы получить как можно больше касания, перед тем как расстаться. – Она поморщилась. – Мне так жаль, Мэгги. Так бывает… не всегда.

– Мне говорили, – улыбнулась я. Рэйчел была не виновата в происходящем. – Не волнуйтесь за нас. Все будет в порядке.

– Так, послушайте все, – громко произнес другой член Ассамблеи. – Свет выключат через пятнадцать минут. Расходитесь по своим комнатам, пожалуйста.

– Пошли, – сказал Калеб и, никого не дожидаясь, потащил меня за собой. Я помахала Питеру, Джен и другим родственникам, которые грустно стояли в стороне. Все остальные чуть заметно кланялись, когда я выходила из комнаты.

По дороге в мою спальню, где бы она ни находилась, я не могла не задать волнующие меня вопросы:

– Почему бабушка была так молчалива? Она всегда так многословна по любому поводу.

– Это хитрость. Ей нельзя быть предвзятой. Приходится делать вид, что она принимает решения для блага не только нашей семьи, но и всех остальных. Если посчитают, что она не объективна, то проголосуют за ее выход, и Джейкобсоны больше не будут иметь права голоса в Совете. Но они не смогут тронуть ее, если она не даст им повода.

Наши плечи при ходьбе соприкоснулись, и по моему телу пробежала дрожь. Во-первых, потому, что это был Калеб и его прикосновение всегда оказывало на меня мощное воздействие. И во‑вторых, я знала, что придется провести без него всю ночь, и об этом даже не хотелось думать.

– Мне жаль. Как я говорил, обычно не…

– Так, – закончила я за него. – Я знаю. Все в порядке.

– Совет просто боится тебя, – сказал он и вздохнул, прикусив губу и хмурясь.

– Они просто боятся твоей семьи, – поправила я его. – Вот главная причина враждебности.

– Понимаешь, хотя Дональд и из Уотсонов и является самопровозглашенным лидером Совета, раньше у нас с ним никогда не возникало проблем. Сколько себя помню, они молча враждовали с папой, но я никогда в жизни не слышал, чтобы Дональд говорил так много.

– Так они действительно не собираются наказывать Уотсонов?

– Закон гласит, что запрещено убивать члена другого клана по какой бы то ни было причине.