Нажим усиливался. Не обращая внимания на ломоту в натруженных получасовой тренировкой запястьях, я попыталась создать вокруг себя сверкающую завесу из стали. Руки двигались с умопомрачительной скоростью, доступной разве что истинным вене, тело перетекало из одного положения в другое, почти растворяясь в воздухе. Но северд‑ин, и вместе, и по отдельности, были лучше. И мы все это понимали.

Первые удары прошли наискосок, с целью не задеть мое тело, а скорее смять защиту. По крайней мере я так думала. Пока Злюка не хлестнула мечом куда‑то в сторону… куда я вдруг прыгнула, прямо под ее удар, уходя из‑под очередной атаки Кастета. Вывернуться удалось лишь чудом. Попытались захватить меня в «тиски», зафиксировав на месте и удерживая ударами из двух диаметральных позиций, а Клык пошел в красивой атаке древнекираанского стиля, которая называлась, кажется, «Птица Сольвэо, выхватывающая из реки рыбу».

Рыба возмущенно забила плавниками.

А почему бы и нет? В конце концов, жить осталось всего три дня. Было бы красиво напоследок утереть нос своим бессменным «теломучителям».

Я распласталась в низкой стойке, против всяких правил полоснув по Дикой когтистой рукой. Та тут же описала мечом дугу, чуть было не оттяпав нахальную конечность, но тем самым дала мне необходимое для маневра свободное пространство, куда я и сиганула. Блок, встретивший изощренный удар Клыка, получился такой жесткий, что у нас обоих едва не выбило из рук мечи, а мое запястье отозвалось вспышкой ноющей боли. Но противника отбросило назад, что позволило мне остаться на выбранной позиции и получить драгоценное мгновение, необходимое, чтобы подготовиться к атаке Дикой.

Это была ловушка. Безумно рискованная – северд‑ин не часто баловали противника такой роскошью, как действия по навязанному этим самым противником плану, но она сработала. Дикая уже делала выпад в незащищенную зону, как вдруг налетела на встречную, не очень мощную, но прекрасно сбалансированную атаку наискосок. Мой меч полоснул ее по груди, тем же, все еще продолжающимся движением отбил клинок Беса и уже на излете достал горло бросившегося вперед Кастета.

Но тут меч Дикой наконец достиг своей цели, глубоко погрузившись в призрачные учебные доспехи. Внутренности обожгло холодом и болью, не будь этой магической защиты, я после такого удара безусловно была бы мертва. Перед глазами завертелись темные пятна, а тело бессильно осело на пол.

В мое горло уперлось сразу три меча. Всего три. Я позволила себе бледную, но тем не менее торжествующую улыбку: это было ровно на два меньше, чем то, к чему я успела привыкнуть за тридцать лет ежедневного истязания.

– Вы мертвы, госпожа, – проинформировал меня невозмутимый голос Беса.

Эту его коронную фразочку, встречающую вот уже три десятилетия каждое мое утро, я успела возненавидеть. Но, сегодня у меня было чем ответить.

– Дикая и Кастет – тоже, – последовало логичное возражение.

– Но вам бы это жизни не вернуло.

– Зато принесло бы глубокое моральное удовлетворение.

Я несколько обеспокоенно наблюдала, как поднимаются на ноги «поверженные» учителя. Северд‑ин в свое время наотрез отказались от любого вида защиты, хотя защита считалась обязательной для учебных боев. Тогда я не возражала: мысль о том, что неумеха вроде меня сможет хотя бы поцарапать этих идеальных воинов, была просто смешна. Даже пустяковые раны, которые они все‑таки изредка получали в последние два‑три года, можно было объяснить скорее благоволившей ко мне слепой удачей, чем каким‑то серьезным искусством… Зато сегодня…

Но тут со стороны Сергея пришел успокаивающий импульс, заверивший, что он не стал бы серьезно ранить на простой тренировке, так что я с легким сердцем вернулась к перебранке с Бесом.