— Теперь это твой кубок, — проследи за жадным взглядом, усмехнувшийся кади Рейби протянул ему кубок.

Тот снова поклонился и сразу же опустошил содержимое кубка, который мгновенно исчез в глубинах его зипуна.

— По велению моего господина, — наконец, заговорил он. — Я следовал в земли гномов, примечая все необычное…, — он говорил быстро, иногда глотая окончания слов. — Я узнал, что подгорный народ ведет тайную торговлю с ольстерским королевством… Кузницы одного из кланов, расположенного вдали от больших городов, работают день и ночи, выковывая оружие — доспехи, мечи, щиты, наконечники копий и стрел. Я смог раздобыть лишь это…, — лазутчик осторожно положил перед собой на расстеленную кошму небольшой черный кусочек металла — наконечник стрелы.

И вновь, уже в который раз за сегодняшние сутки, знаменитая каменная маска на лице командующего Атакующей орды, дала трещину. Верхняя губа Сульдэ, словно у бешенного пса, медленно поднималась вверх, а из его рта начало раздаваться тихое и злобное шипение.

— Выродок тьмы! — Сульде с силой ударил по столику, отправляя его в полет. — Поганый коротышка! За нашей спиной снюхался с этим сопляком! — с пути мечущегося как загнанный зверь шаморца в испуге отпрянул лазутчик. — Я знал! Знал! Знал…, что эта скотина… Кровольд обманывает Великого…

4

Несмотря на почти скрывшееся за горизонтом зимнее солнце, лежавший на ветвях деревьев и почве тонким слоем снег делал сумрачный овраг чуть светлее. На его самом дне, чтобы не было заметно с торгового тракта был разведен небольшой костер, вокруг которого тесно прижавшись друг к другу корчилось около десятка оборванцев. Еще почти столько же от усиливающегося к ночи мороза пряталось в утлых шалашах — нескольких кривых загогулин, плотно накрытых широкими еловыми лапами.

— Жрать охота, мочи нет, — уже в который раз прогундосил мелкий со сломанным носом мужичонка, кутавшийся в потрепанную шубу, явно с чужого плеча. — Вона как пасть сводит, — он жалобно раскрыл рот, показывая как ему худо. — А?!

Греющиеся у костра и корчившиеся в шалашах оборванцы были одной из банд, которых в связи с надвигавшейся на эти земли войной во множестве здесь развелось. Тут были и нищие из соседнего города, и обобранные до последней нитки своими же хозяевами крестьяне, и несколько стражников местного барона, и даже самый настоящий аристократ. Последний и был в этой шайке заводилой, а также владельцем единственного меча — широкого полуторника и черного жеребца с точеными ногами.

— Сдохнем ведь здесь от голода, — все ни как не унимался мужичок, продолжая гнусавить и в тоже время жадно посматривать на стоявшего у дерева коня. — А в нем вона сколько мяса… А мы никто не жрамши сколько ден-то…

Тот же, кому и был адресован этот жалобный то ли плачь то ли стон, лежал спиной к дереву на толстой медвежьей шкуре и в ус не дул. Его совсем не трогали эти призывные мольбы и напрасные кривлянья быдла, с которым его временно свел случай. В этот самый момент виконт Жюль, один из младших сыновей чрезвычайно плодовитого барона Типрского, обдумывал свой дальнейший путь. Однако, жизнь, сделав очередной поворот, внесла свои коррективы в его судьбе…

Неожиданно откуда с верху на их головы посыпался куски подмороженной земли и сразу же раздался свистящий шепот.

— Едут, едут! — возглас буквально взорвал их замерзающее царство. — Тама! Цельный караван! Кажись возом пять видел!

Вскочивший с места виконт быстро понесся к своему коню, по пути дав сильно пнув какого-то замешкавшегося бродягу.