Белль пожала ее руку.

— Спасибо тебе, Майри.

— За что? Я говорила, что ты пожалеешь о том, что выбрала меня на роль крестной матери Вайолет. Я буду подавать обоим крестникам плохой пример.

Не восприняв ее слова всерьез, Белль покачала головой.

— Дело не только в этом. Я благодарна тебе за то, что ты дала Дэйзи работу и цель в жизни, когда она больше всего в этом нуждалась.

— Она бы не задержалась у меня надолго, если бы не проявила себя, — солгала Майри.

Ради своего любимого брата она взяла под свое крылышко несчастную младшую сестру Белль. Это была попытка частично искупить боль, которую Иво испытал по ее вине. В действительности она понимала Дэйзи так, как ее никогда не смогла бы понять Белль. В прошлом она тоже усвоила горький урок и умела сдержанно отвечать на эмоциональные всплески старшей сестры.

— Просто предупреди Дэйзи, что, если она планирует стать домохозяйкой, я ей этого не позволю, — сурово произнесла Майри, желая положить конец сентиментальной болтовне. — Я потратила слишком много времени на ее обучение, чтобы так просто ее опустить.

— И еще спасибо тебе за то, что не стала возражать, когда Иво решил продать дом, — настойчиво продолжала Белль. — Я представляю, как тебе было тяжело.

Тяжело…

Со старинным особняком, принадлежавшим нескольким поколениям ее семьи, была связана вся ее жизнь, и она не жалела средств на его благоустройство. Это было отличное место для проведения банкетов и всевозможных светских мероприятий.

Белль, возненавидевшая этот дом, едва переступив его порог, не имела ни малейшего понятия, как нелегко ей было с ним расставаться, но тем не менее Майри продолжала улыбаться.

— Для одного человека он был бы слишком велик. Я должна идти.

— Майри…

— До свидания. — Повернувшись, она направилась к двери, прежде чем Белль заключила бы ее в объятия или сделала какую-нибудь глупость в этом роде.

Прежде чем на глаза навернутся слезы и с лица упадет ледяная маска недотроги, которая была ее единственным спасением последние несколько лет.

Ник Джаго сел за барную стойку, и бармен, суровый австралиец, чья яхта десять лет назад потерпела крушение у берегов острова Кордильера, поставил перед ним маленькую чашечку крепкого черного кофе.

— Тебя давно не было видно в городе, — сказал он.

— Я приехал забрать свою почту. Это единственное достижение цивилизации, которым меня можно сюда заманить.

— Возможно, но, находясь один в глуши, ты пропускаешь свежие новости. — Он достал из-под прилавка английскую газету месячной давности. — Я приберег ее специально для тебя.

Джаго посмотрел на заголовки бульварного издания, которое имело наглость называть себя газетой. Еще один политик застигнут в пикантной обстановке. Еще одна семья распалась.

— Нет, спасибо, Роб, мне сейчас не хочется читать светские сплетни.

— Я не об этом. Загляни внутрь. Там есть фото, которое, я подумал, тебя заинтересует.

— Можешь оставить фотографии девочек с третьей страницы себе. Скоро вернется Флисс, и они мне будут не нужны.

— Ты в этом уверен?

Джаго пожал плечами. Он был уверен только в том, что ее прощальные слова сопровождались многообещающим жарким поцелуем. Но Роб, очевидно, знал что-то, чего не знал он.

— Почему у меня есть такое чувство, будто ты собираешься меня разочаровать?

— Мне неприятно сообщать тебе плохие новости, приятель, — ответил Роб, — но я должен сказать, что у твоей Флисс на уме совсем другие вещи.