Сложные изменения возможностей общения с собой имеются у больных неврозами, и лежат они непосредственно в сфере рефлексии. Для этой группы больных наиболее обшей особенностью являются нарушения устойчивости уровня самооценки, дестабилизация представлений о себе и иерархии шкал самооценивания. Кроме того, у них выявлено существенное расхождение между непосредственно переживаемыми смыслами, определяющими реальное поведение, и смыслами, выступающими в качестве осознаваемых.

Извращают нормальную рефлексию в данном случае механизмы так называемой психологической защиты, стремящиеся увести сознание личности от трезвой и объективной оценки реальных трудностей, увести его на путь успокаивающего самообмана.

Многообразным и весьма интересным опытом восстановления здоровья и душевного равновесия личности посредством восстановления способности к полноценному общению с собой располагает психотерапия. Именно она наглядно и непосредственно демонстрирует, как резко меняется состояние человека в положительную сторону при восстановлении нормальной рефлексии, при возвращении возможности критического отношения к действительности, адекватных мотивационных и личностных образований. Она же помогает и обнаружить, насколько сложными и все еще малоизученными являются некоторые вопросы автокоммуникации.

Вместе с тем накопленный психотерапией огромный материал представляет, на наш взгляд, непосредственный практический интерес для каждого человека, так как затрагивает комплекс фундаментальных явлений саморегуляции, самоуправления, самопрограммирования, составляя предмет изучения для психологии активности.

I. ЧЕЛОВЕК В ЧЕЛОВЕКЕ

Человек наделен способностью видеть во всех предметно-символических формах мира лишь себя самого; меняя и тасуя символы, он лишь разбирает слой за слоем себя, чтобы в конце концов прийти к последнему непостижимому— и до конца не достижимому — символу: себе самому.

Г. Брох

Психология в большом долгу перед человечеством. До сих пор она является лишь в значительной мере набором знаний о человеческой психике, но в очень малой степени служит человеку руководством в его повседневной жизни и деятельности. Почему так получилось-разговор особый. Во всяком случае, следует признать, что роль художественной литературы в этом смысле оказалась более значительной. Поэтому и знаменитое выражение Ф. М. Достоевского вынесено в название данной главы не случайно. Начиная разговор на весьма близкую и важную для каждого читателя тему, мы во многом опирались на художественный омыт Достоевского, хотя сам он стремился категорически отгородиться от психологической науки.

И надо сказать, что для настороженного отношения Достоевского к психологии имелись веские основания. Современная ему психология — и научная, и та, которая находила выражение в художественной литературе, воплощалась в судебной практике, — до обидного упрощенно трактовала такую сложную и высокоактивную реальность, как человеческая психика, рассматривая ее, например, в качестве «редукции напряжения» (инстинктивизм, бихевиоризм) и т. п.

В такого рода теориях в психологии своего времени Достоевский усматривал уничтожающее человеческую душу овеществление, сбрасывающее со счета ее свободу, и ту особую неопределенность, которая находила неоднозначное решение в процессе трудного общения человека с самим собой и с окружающим миром. Ведь писатель всегда представлял своего персонажа на пороге принятия жизненно важного решения, в момент кризиса и незавершенного — не вполне обозначившегося — поворота его души. И в этом он видел свое отличие «реалиста в высшем смысле» от психолога в общепринятом в то время понимании.

Достоевский постоянно и резко критиковал механистическую психологию, как ее прагматическую линию, основанную на понятиях естественности и пользы, так и ее физиологическую ветвь, сводящую психологию к чистой физиологии.