Боже, очень надеюсь, что не все тут такие неприятные, как моя соседка по комнате. Я привыкла к популярности… я хочу нравиться людям. Ловлю себя на том, что пытаюсь придумать способ заслужить дружбу Айви. Сумка у нее довольно старая и потрепанная, и у меня дома есть по крайней мере три похожих, которые можно привезти ей на замену.

Нет, это была старая Одри. Та, которая прогибалась под людей, словно мастер йог, проповедующий дружбу. И куда это меня привело? Скрутило в узлы, которые невозможно распутать. Я не собираюсь делать это снова.

Когда коридор переходит в новый большой атриум с лестницами, ведущими в разных направлениях, я открываю «Снэпчат», чтобы отправить Лидии селфи. Встаю, прислонившись к полированным перилам, пытаясь захватить в кадр как можно больше великолепия зала и при этом выглядеть мило. Добавляю к фотке кучу сердечек и нажимаю «Отправить». В груди тесно. Я так по ней скучаю.

Ну, я скучаю по Одри и Лидии полугодовой давности. По тем, какими они были до того, как все изменилось. Качаю головой. Это новое начало.

Снизу с лестницы доносятся голоса, и это, как я полагаю, означает, что начинают прибывать остальные студенты. Живот у меня скручивает при мысли о том, что нужно будет знакомиться с другими людьми. Все обязано пройти лучше, чем прошло с Айви, иначе это будут два очень долгих последних года старшей школы – или шестой ступени, как это у них тут называется. Проверяю на телефоне, как выгляжу. Макияж глаз, аккуратно нанесенный утром, смазался в углах. Постукиваю по коже, тушуя его безымянным пальцем.

– Лучше не делай так на виду у хозяйки корпуса, иначе у тебя будут большие проблемы.

Глубокий голос заставляет меня вздрогнуть, и мой мобильный выскальзывает из руки. Я взвизгиваю от неизбежности того, что вот вот произойдет, хотя и знаю, что никак не смогу это остановить. Телефон отскакивает от блестящих ступеней раз, другой.

Он останавливается у ног парня, который прервал меня. Спотыкаясь, я спускаюсь по лестнице вслед за мобильным, громко хлопая шлепанцами. Парень опускается на одно колено, сгребает мой телефон и, рисуясь, протягивает мне.

– Миледи, – произносит он. – Ваш айфон.

Я даже не успеваю сообразить, симпатичный он или нет – обычно первое, на что я обращаю внимание. Хватаю телефон из его ладони, игнорируя кривую ухмылку, и переворачиваю.

Издаю стон и плюхаюсь на ступеньку. Паутина трещин расползается по верхнему углу экрана, и одна неровная линия тянется вниз. Пусть даже я знаю, что это глупо, что это – просто телефон, который легко заменить, отправив короткое сообщение отцу, мне приходится закусить нижнюю губу, чтобы удержать наворачивающиеся на глаза слезы.

Парень садится рядом.

– Слышал, это к семи месяцам неудач.

Я закатываю глаза.

– Это про зеркала, не про телефоны. И разве не семь лет?

– Семь лет – про настоящее зеркало. Это цифровая версия. Все быстрее. – Он ждет мгновение, может, думает, что я засмеюсь или еще что. Но я все еще в шоке.

– Знаешь, я могу починить его, – продолжает он.

Вот теперь он привлек мое внимание. Я моргаю и впервые рассматриваю его. Он симпатичный, бледный парень с густой каштановой шевелюрой, острыми скулами и точеной линией подбородка. На нем школьный пиджак с рубашкой и джинсами, и так он уже выглядит лучше, чем большинство парней в Джорджии, с которыми я встречалась и которые никогда не надевали ничего кроме широких шорт и свободных футболок. Ресницы у него такие длинные, что их кончики задевают брови. Я улыбаюсь.

– Ты правда можешь?

– Ну, новенькая, тут все сразу становится проще. – Он тянется во внутренний карман пиджака и достает старый айфон в дешевом чехле с покемоном.