|
- Десятеро пропавших без вести. Двенадцать достоверно мертвых. - Блин, - сказала я. - Почему я ничего в новостях не слышала? - Публикации дали "желтые" газеты. Наверное, заголовок был вроде "Бермудский треугольник в пустыне". Двенадцать погибших - это три семьи. Соседи их нашли только сегодня. - Давно наступила смерть? - спросила я. - Давно. Одна семья уже мертва недели две. - Господи, как же никто не хватился их раньше? - За последние десять лет сменилось почти все население Санта-Фе. Новых людей к нам приехало немерено. И еще полно калифорнийцев, которые держат здесь летние домики. Местные зовут приезжих "калифорникаторы". - Остроумно, - заметила я. - А Тед Форрестер - местный? - Да, он живет недалеко от города. Меня проняла дрожь любопытства - с ног до волос на голове. Эдуард был человек необычайно таинственный. Я о нем на самом деле ничего не знала. - Это значит, что я узнаю, где ты живешь? - Ты остановишься у Теда Форрестера, - ответил он. - Но ведь это ты Тед, Эдуард. И я буду жить у тебя в доме? Он чуть помолчал, потом сказал: - Да. Вдруг вся эта поездка показалась мне куда заманчивей. Увидеть дом Эдуарда, заглянуть в его личную жизнь - если только она есть. Что может быть лучше? Только одно меня беспокоило. - Ты сказал, что жертвами были семьи. Дети тоже? - Странно, но нет, - ответил он. - Слава богу за маленькую милость! - У тебя всегда была к детишкам слабость, - сказал Эдуард. - А тебя в самом деле не трогает вид мертвых детей? - Нет, - ответил он. Секунду или две я только слушала его дыхание. Я знала, что Эдуарда ничто не трогает. Ничто не волнует. Но дети... все мои знакомые копы терпеть не могут осмотра места преступления, если жертва - ребенок. Это затрагивает за живое что-то глубоко личное. Даже тем, у кого нет детей, трудно. И то, что Эдуарду оно по барабану, было не по барабану мне. - А меня трогает. - Я знаю один из твоих основных недостатков. - В его голосе звучала едва уловимая нотка юмора. - Одно то, что ты социопат, а я нет, вызывает во мне величайшую гордость. - Тебе, Анита, вовсе не обязательно быть социопатом, чтобы прикрыть мне спину. Мне просто нужен стрелок, а ты - стрелок. При необходимости ты убиваешь так же легко, как я. Я не стала спорить, потому что не могла. И решила сосредоточиться на свершившемся преступлении, а не на собственном моральном смятении. - Итак, Санта-Фе - город с большим и проходным населением. - Не то чтобы проходным, - сказал Эдуард, - но мобильным, весьма мобильным. Очень много туристов, и большинство живут здесь по шесть месяцев в году. - Значит, никто не знает своих соседей, - сказала я, - и не будет волноваться, если несколько дней никого из них не увидит. - Вот именно. Голос Эдуарда был ровен, пуст, но в нем угадывалась какая-то струйка утомленности, а сквозь нее просачивалась еще какая-то интонация. - Ты думаешь, что есть еще тела, которых пока не нашли, - сказала я, а не спросила. Он секунду помолчал, потом спросил: - Ты так решила по моему голосу? - Ага. - Боюсь, что мне это не нравится. Ты слишком хорошо умеешь меня читать. - Извини, постараюсь смирить свою интуицию. - Не трудись. Интуиция - это одна из вещей, которые так долго сохраняют тебе жизнь. - Это у тебя шуточки насчет женской интуиции? - Нет. Это я хочу сказать, что ты действуешь от живота, от эмоции, а не от головы. |
