Собрав посуду и прихватив фонарик, Констанс двинулась по узкому коридору и через потайную дверь вышла из своих личных покоев в остальную часть нижнего подвала. Она легко и уверенно, почти не нуждаясь в свете, миновала череду комнат, в которых знала каждый предмет коллекции.

Замедлив шаг, она прошла мимо последнего ряда комнат к винтовой лестнице, ведущей на уровень верхнего подвала. Констанс поднялась по ней и двинулась по тускло освещенным коридорам к лифту. Она собиралась открыть его, поставить вчерашние тарелки и забрать в свою комнату еду, которую миссис Траск уже наверняка приготовила для нее.

Констанс сдвинула латунную решетку, открыла дверь, поставила вчерашние тарелки и взяла свой обед на серебряном подносе с накрахмаленной льняной салфеткой и изящными серебряными приборами. Основное блюдо находилось под серебряной крышкой. Констанс не удивилась: таким способом миссис Траск сохраняла блюдо в тепле. Удивилась она другому – бутылке вина, которая стояла на том же подносе рядом с изящным хрустальным бокалом.

Разглядывая бутылку (это оказался пойяк, «Шато Линч-Баж» 2006 года), Констанс вспомнила, когда в последний раз пробовала вино. Это случилось в номере Пендергаста в гостинице «Капитан Гуль» в Эксмуте. От этого воспоминания она покраснела до корней волос. Неужели миссис Траск каким-то образом узнала о том несчастном, неловком происшествии?..

Нет, не может быть. И все же после вчерашних эпикурейских подношений это дорогое вино озадачивало. Совсем не в обычае миссис Траск, которая никогда сама не выбирала вина из обширного погреба Пендергаста и скорее уж добавила бы к обеду бутылку минеральной воды или чай из шиповника. Что, если домоправительница таким образом пытается выманить ее наверх?

К этому Констанс не была готова. По крайней мере, пока. Миссис Траск вольна проявлять свою озабоченность, но это как-то уже чересчур, и, если такое будет продолжаться, возможно, придется написать домоправительнице несколько слов.

Констанс взяла поднос и направилась назад – вниз по лестнице, вдоль по коридорам, прислушивающимся к ее шагам, и в свои комнаты.

Войдя в библиотеку, она поставила на стол вино и бокал, сняла крышку с блюда и уставилась на его содержимое. Сегодняшняя еда была проще вчерашней, но при этом гораздо экстравагантнее: маслянистая фуа-гра второй степени прожарки, приправленная тончайшей ароматной стружкой из белых трюфелей. К блюду прилагались две миниатюрные морковки, посыпанные свежей петрушкой, – такого рода кулинарные изыски были далеки от обычных щедрых порций овощей от миссис Траск.

Какое-то время Констанс смотрела на блюдо в недоумении. Потом взяла бутылку вина и внимательно рассмотрела ее.

Поставив бутылку на стол, она поняла, что есть и еще одна неожиданность. Ранее этим днем, перед тем как отправиться в спальню, чтобы вздремнуть, она делала записи в своем дневнике – привычка, которая появилась у нее несколько лет назад и от которой она никогда не отступала. Но теперь она заметила, что на яркой оранжевой обложке ее блокнота лежит книга.

Несомненно, это было преднамеренное, рассчитанное действие. Книга не могла упасть с ближайшей полки, и к тому же такой книги не было в маленькой библиотеке Констанс, которую она с любовью собирала сама.

Она повертела томик в руках. Тисненые золоченые буквы на тонком корешке сообщили ей, что это томик стихов Катулла в оригинале, на латыни.

Потом Констанс заметила кое-что еще. Между страницами, как закладка, лежало птичье перо. Она открыла книгу, вытащила перо и внимательно рассмотрела его. Это было не просто какое-то перо, а перо особенное, отличающееся от прочих. Если она не ошибалась, оно принадлежало тонкоклювому нестору – крупному попугаю, ныне вымершему, последний раз замеченному в глухих местах в начале девятнадцатого века.