К причалам мы подъехали вместе – преследование становилось демонстративным.

Билет в каюту первого класса я взял без труда, но посадка должна была начаться не раньше трех часов. Поэтому я устроился за столиком в баре морского вокзала и принялся просматривать свежие газеты. В половине третьего туда же заявился мой приятель с потрепанным портфелем. Надо полагать, он звонил по начальству: вряд ли ему заранее поручили плыть за границу, даже если хватило ума таскать при себе паспорт.

Довольно приличное современное судно "Юпитер" оказалось лишь немного крупнее тех, что возят пассажиров через Ла-Манш. Каюта мне досталась без иллюминаторов, самая обыкновенная, с койкой, столиком и крохотной ванной. Я достал кое-что из багажа, потом отправился на разведку, прихватив с собой большой пакет с книжкой "Медвежонок Борти". Его я взял с собой, чтобы уточнить у Стэна размеры все интересовавшего предмета, но сейчас решил использовать для другого.

Мы отдали швартовы в пять вечера, и едва отошли на десять футов от причала, открылся бар. Пассажиров на судне было немного, примерно половину их составляли танцоры из балетной труппы, которых легко было узнать по брюкам в обтяжку, толстым свитерам, огромному количеству косметики и голосам, отколупывавшим краску со стен.

Когда через полчаса в баре появился мой приятель и взял пива, я приступил к задуманной операции. План состоял в том, чтобы оставить конверт в таком месте, где бармену придется отодвинуть его в сторону, а потом успеть схватить раньше этого типа. После второй безрезультатной попытки я решил не переигрывать и просто стал держать книжку при себе, прижимая словно Библию с автографом автора.

Во время ужина этот фокус я повторил, но к тому времени мне стало трудно ориентироваться. На судне, не было нужды ходить за мной по пятам. Можно было просто оставаться у себя в каюте в полной уверенности, что я никуда не денусь – если только не планировалось что-то покруче. Я ожидал, что какая-то активность проявится, но не всегда мог определить точное местонахождение моего приятеля на судне. После ужина я посидел с полчаса в своей каюте, потом пошел в другой конец судна, где возле плавательного бассейна располагался бар поменьше. "Медвежонок Берти" остался у меня под подушкой.

Выпив две порции шотландского виски, я уже заказывал третью, когда мужчина вошел в бар. Остановился, улыбнулся бармену, словно из любопытства осмотрелся – и зашагал обратно.

Я дал ему полторы минуты.

Каюты запирались только изнутри. Я подошел к своей двери, осторожно нажал – и обнаружил, что она заперта. И я стал ждать, зная, что долго он там не задержится, и моля Бога, чтобы в коридоре никто не появился.

Никто не появился. Я отшвырнул его в дальний конец каюты и закрыл за собой дверь на ключ, раньше, чем он смог открыть рот – хотя ему мешал приставленный к зубам короткоствольный револьвер с двумя стволами.

Немного подождав, я стал считать:

– Раз, два, три...

Тут я взвел курок. Он побледнел и задрожал. Я сунул руку во внутренний карман его пиджака и выбросил его содержимое на койку.

– На кого ты работаешь?

– Мне нужно сесть, – простонал он.

– На кого работаешь?

– Меня вырвет.

– Пускай. На кого ты работаешь?

Я уже вычистил все его карманы. Оружия не было, если не считать маленького перочинного ножичка. Похоже, драться он не собирался – и руки, и ноги его била мелкая дрожь.

– На кого ты работаешь?

– На Херба Харриса.

– А он на кого?

У него подломились ноги. Падая, он успел схватиться за стул и повис на нем, тяжело переводя дух.

Я отступил и взялся его бумаги. Звали его Артуром Дрейпером, в паспорте значилось – "торговец", однако тут же были его визитки и кредитная карточка, выданная детективным агентством Харриса.