Я закрыла глаза и лихорадочно стала нащупывать на груди кулон в форме полумесяца, одновременно представляя образы Лиссы и Йены. Получалось плохо. Шайн схватил меня, – я в ужасе посмотрела в его безумные синие глаза.
– Ты моя! – прорычал дракон. – Запомни это и не смей общаться с полуголыми мужчинами! Я теперь тебя никуда не отпущу!
Когти Арриена царапали мою спину, а жестокие губы впились в мои уста, подавляя волю, подчиняя и причиняя боль. Из последних сил я звала сестер, отчаянно цепляясь за кулон и не сопротивляясь безумному натиску Шайнера. Он же продолжал меня целовать, одновременно раздирая ночную сорочку острыми когтями.
Наконец неведомая сила выдернула меня из этих жестоких объятий. Я проснулась; спина болела, по щекам катились слезы, а на губах чувствовался соленый привкус крови. С обеих сторон сидели кузины и обнимали меня, а в дверях стоял полуголый Ксимер.
– Что случилось?
– Что с тобой произошло?
Я рыдала, а Йена догадалась:
– Это дракон тебя обидел?
Я кивнула, ощущая, что вся спина у меня влажная и липкая. Прикоснулась к ней, увидела кровь и зарыдала еще сильнее.
– Вот, а ты говорил, что он ее не обидит. – Лисса с укоризной посмотрела на демона.
Тот, окинув меня неприязненным взором, изрек:
– Значит, эта шерра сама напросилась и довела моего друга.
– Да как ты можешь такое говорить? – возмутилась рыжая.
– Могу! И более того, я согласен с Шайном, потому что поступил бы точно так же. Шерры должны слушаться своих шерров.
– То есть как это согласен? – возопила Лиссандра. – Ты видишь, что он с ней сотворил?
– Ну вижу, и что? Шерр имеет право наказывать свою шерру. А твоя сестрица давно уже напрашивалась на расправу.
– Что?
– Что слышала! Пойдем отсюда, за тобой должок. Сегодня ты отдашь мне свою невинность.
Лисса опешила:
– Я… я не могу сегодня! Я должна остаться с сестрой!
Ксимерлион оглядел нашу троицу опасно потемневшими глазами, а затем вышел, громко хлопнув дверью.
– Вы это слышали? – потрясенно спросила Лисса.
Йена молча кивнула, а после поглядела на меня:
– Нилия, твои раны нужно хотя бы промыть.
Рыжая сидела, вперив взор в одну точку, видимо, ее сильно задели слова дуайгара.
Я кое-как доползла до ванны, сестры вдвоем пришли следом за мной. Свою спину я не видела, но по хмурым лицам девочек поняла, что там обстоит все очень печально. Запоздало вспомнила, что амулет-цветок просто-напросто сгорел на моей груди, узоры светились красным, но я поспешно закрылась от жениха. Меня всю трясло, «котенок» не отзывался, а лекарского сундучка у меня с собой не было. Вода, которую лили мне на спину сестры, причиняла боль, и я, не стесняясь, рыдала. Под конец мне с трудом удалось вызвать свою магию, и я кое-как полечила себя.
Посередине ночи мы позвали скальных и попросили принести нам вина. Когда оно было допито, а все разговоры иссякли, сестры задремали. Я спать побоялась. Поэтому сидела в кресле перед камином и, кутаясь в плед, боролась со сном. На ум пришли давние слова Шайна, сказанные еще тогда, кода он был моим учителем. «Шерра, – говорил мне когда-то Арриен, – я хочу вам сказать, чтобы вы никогда не позволяли причинять себе боль». Грустно улыбнулась: «Я так и сделаю, любимый…»
К утру все продумала и рассчитала. Решительно поднялась с кресла и пошла в ванную. Там с помощью большого зеркала осмотрела свою спину. Огорчилась. Мне не удалось до конца излечить самую глубокую царапину, тянущуюся вдоль позвоночника. |