— Первым?.. — Руки онемели. Поняв, что она девственница, он почуял страх и сверхъестественное волнение. — О боже…

Она вздернула подбородок.

— Я вовсе не стыжусь.

— Да нет, я не о том… — Лишившись дара речи, Бун провел ладонью по ее волосам. Невинная златовласая девственница в тонких голубых одеждах с цветами у ног… А он вынужден отказаться и уйти один. — Вряд ли ты понимаешь, что это значит для мужчины.

— Вряд ли понимаю, раз я не мужчина. — Ана наклонилась за корзинкой. — Но знаю, ты скоро поймешь, что значит для женщины впервые отдаться. Поэтому мне кажется, что нам обоим следует хорошенько подумать. — Она улыбнулась или попыталась. — А после полуночи трудно думать здраво при полной луне и сорванных цветах. Говорю тебе, Бун, доброй ночи.

— Ана… — Он взял ее за руку, но не удерживал. — Ничего не случится, пока ты не будешь готова.

Она кивнула.

— Конечно. Хотя ничего не случится, если в этом смысла не будет.

И побежала к дому в развевающихся одеждах.

Глава 5

Сон не шел очень долго. Бун не ворочался и не ерзал в постели, просто лежал, уставившись в потолок, глядя, как лунный свет бледнеет в последней предрассветной глухой темноте.

Заснул, когда солнце бросило яркие полосы на кровать, лежа на животе лицом вниз, раскинув руки-ноги. В проплывающем в подсознании сне нес Ану на руках по длинной круглой беломраморной лестнице. На самом верху, среди пухлых хлопковых облачков, подвешено огромное ложе, утопающее в водопадах белого атласа. Сотни длинных тонких свечей испускают мерцающий свет, источают аромат — нежный привкус ванили, мистического жасмина. И еще слышен слабый манящий запах, который ее повсюду сопровождает.

Она улыбается. Волосы — солнечное сияние. Глаза дымчатые. Он кладет ее на кровать, оба в ней глубоко утопают, словно в облаках. Звучит арфа, романтично, как слезы, раздается шепот, не громче дыхания легкого ветерка.

Она поднимает руки, заключает его в объятия, они плывут, как призраки в чьей-то фантазии, неразрывно связанные желанием и невыносимой сладостью долгого нескончаемого поцелуя. Губы ее призывно шевельнулись под его губами, она шепчет…

— Папа!

Бун разом проснулся, когда дочка прыгнула ему на спину. Невразумительно забормотал, и она захихикала, чмокнув щетинистую щеку.

— Проснись! Я завтрак приготовила!

— Завтрак… — проворчал он в подушку, прокашливаясь после сна и стараясь прогнать сновидение. — Который час?

— Маленькая стрелочка на десяти, а большая на трех. Я поджарила тосты с корицей и налила в стаканчики апельсиновый сок.

Бун застонал и перевернулся, глядя заспанными глазами на Джесси, яркую, как солнечный лучик, в розовой хлопчатобумажной блузе и шортах. Пуговицы застегнуты наперекосяк, но волосы расчесаны.

— Давно встала?

— Очень давно. Дэзи вывела и покормила. Сама оделась, почистила зубы и посмотрела мультики. Потом проголодалась и приготовила завтрак.

— Деловая девочка.

— Угу. И сидела тихо, чтобы рано тебя не будить в выходной.

— Правда тихо, — подтвердил Бун, перестегивая пуговицы на рубашке дочки. — По-моему, ты заслужила награду.

Глазки вспыхнули.

— Какую? Что мне за это будет?

— Как насчет розового животика?

Он свалил хохочущую девочку на кровать и начал с ней бороться. Прикинувшись, будто совсем выдохся и сдается, отдал ей победу, позволив вновь влезть на спину.

— Ты мне не по силам.