– Сказать по правде, – вновь вмешался Каннингем, – некоторое время мы даже считали вас главой этой преступной группы.

– Чтобы я крала драгоценности? – Расширенными от ужаса глазами Блисс взирала на Шейна. Куда же дальше? – Ты считал меня воровкой?

Нервно зарывшись пятерней в свои темные волосы, тот пронзил Каннингема убийственным взглядом. Еще никогда не доводилось ему быть свидетелем столь неумного, неумелого, топорного допроса.

– Вначале, пожалуй, да, но…

– А ты, Майкл? – оборвав Шейна, повернулась она к его брату. – Неужели и ты поверил, что я краду?

– Ни на миг! – последовал твердый ответ. – И пусть это звучит неубедительно, но я уверен: Шейн в конце концов тоже понял, что спецслужбы идут по ложному следу.

– Ах вот как? – произнесла она ледяным тоном, какого ни тот ни другой прежде от нее не слышали. Шейну, во всяком случае, показалось, что этого льда хватило бы несколько раз вымостить планету Юпитер. – А это произошло до или после того, как ты переспал со мной?

– Проклятие! Выслушай меня, Блисс…

– Пожалуй, будет лучше, если вы обсудите свои личные дела позже, – елейным голосом перебил Каннингем. – А сейчас мне, с вашей помощью, хотелось бы закрыть это дело, поскольку теперь совершенно очевидно, что в нем был замешан только Алан Форчен.

Алан – вор? Что ж, с некоторой натяжкой в такое можно было поверить, соображала Блисс. В конце концов, Зельда давно обвиняла его в краже пасхального яйца работы Фаберже.

– Я по-прежнему не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне, – надменно произнесла она.

– У меня были предположения, что он использовал ваш антикварный магазин как перевалочный пункт, в котором контрабанда хранилась некоторое время, прежде чем ее переправляли дальше.

– Это невозможно! – Блисс вскочила на ноги. – Мы не виделись с Аланом со времени нашего развода, пока случайно не столкнулись в Париже.

– Я вовсе не утверждаю, что вы были прямой участницей подобных операций, – пояснил Каннингем. – Форчен вполне мог договориться с кем-то из ваших поставщиков, чтобы те переправляли украденное вместе с партией отгружаемого товара, спрятав в какой-нибудь предмет антиквариата. Затем, когда данный предмет поступал в продажу, он давал кому-то из сообщников поручение приобрести его.

Блисс собралась было уже сказать, что этот способ чересчур фантастичен, но тут вспомнила, как Алан уговаривал ее вернуть ожерелье. В тот момент она слишком презирала его, чтобы обратить внимание на отдельные слова, но, кажется, он говорил что-то насчет последней партии товара.

– Очевидно, вам захочется увидеть список вещей, которые я приобрела в Париже. А также узнать, где и у кого именно я их покупала, – пробормотала она, потирая виски, нывшие от головной боли.

– О'Мэлли уже позаботился об этом, – небрежно обронил Каннингем.

Блисс бросила испепеляющий взгляд на Шейна, чье лицо, однако, вновь приобрело обычное непроницаемое выражение. Едва ли он чувствует хоть малейшие угрызения совести, с досадой и презрением подумала она.

– Я вижу, агент О'Мэлли для вас – истинная находка!

– Да, он у нас в числе лучших, – согласился шеф. – Хотя его методы порой кажутся нетрадиционными, он всегда достигает хороших результатов.

– Как приятно сознавать, что твои налоги не выбрасываются на ветер, – заметила она ледяным тоном.