Анализируя картину гибели животных и данные вскрытий, Лапчинский пришел к выводу: организм оперированной собаки отравляется продуктами обмена веществ, накопившимися в изолированной конечности, лишенной кровообращения. Собака, ослабленная произведенной травматической ампутацией, не в состоянии справиться с этим отравлением, несмотря на то что изолированная лапа хранится почти при нуле градусов; что сосуды ее промываются специальной питательной солевой жидкостью и кровью; что потребность тканей в кислороде в таких условиях доведена до минимума, а обмен веществ малоинтенсивен. Но как бы ни был незначителен тканевой обмен, он все же существует, и чем дольше находится орган в изолированном состоянии, особенно такой крупный орган, как конечность, тем больше скапливается в нем ядовитых веществ.

Лапчинский изыскивал более совершенный метод консервации, способный создать близкие к физиологическим условия. С этого времени он и начал осуществлять давнишнюю свою идею: соединение холодильной установки с автожектором Брюхоненко. Инженер Г. П. Тарасов воплотил идею в конструкцию, и в 1954 году аппарат для длительного хранения изолированных органов перед пересадкой вступил в строй.

Аппарат разрешал множество проблем, никем до этого не решенных: он увеличил сроки консервации, сохраняя жизнеспособность органов и определенный уровень обмена веществ в них; искусственное кровообращение окисляло ядовитые продукты жизнедеятельности клеток, надежно отмывало органы от токсических веществ, позволяло более быстро охлаждать их. Самое главное: такой аппарат снимал висевший над головой исследователей потолок — час сорок минут, после которого не удавалось добиться успешной пересадки травматически ампутированной конечности. Методика Лапчинского позволяла теперь хранить пересаживаемый орган до двадцати шести часов.

Методика Лапчинского после многолетней проверки в опытах на животных позволяла попытаться внедрить реплантацию ног и рук в клинику.

Хирурги не замедлили воспользоваться такой возможностью. Первая удача выпала на долю заокеанского последователя советского профессора — бостонского хирурга Рональда Молта в 1963 году.

Двенадцатилетний мальчишка, уцепившись за поручни вагона, отправился по каким-то своим, мальчишеским делам. Поезд набирал скорость, мальчишка с трудом удерживался на подножке вагона. Поезд въехал на железнодорожный мост, мальчишку ударило о мостовую ферму. Левую руку начисто оторвало. На откосе лежали врозь: мальчик и его рука.

Машина скорой помощи доставила и мальчика и его руку в Массачусетский госпиталь в городе Бостоне. В тот самый госпиталь, в котором более века назад была произведена первая операция под эфирным наркозом.

У хирурга Рональда Молта не было ни холодильной установки, ни аппарата искусственного кровообращения, пригодного для данного случая. Но бостонский доктор знал о методе профессора Лапчинского — то ли слышал его доклад на Международной конференции в Нью-Йорке в 1960 году, то ли читал в научной прессе. По-видимому, Рональд Молт не просто знал — изучил этот метод, потому что сумел в неприспособленных для реплантации условиях провести пересадку утраченной конечности своему маленькому пациенту все-таки по указанному методу.

Пока раненого готовили к операции, руку все время обкладывали льдом и из большого шприца промывали сосуды солевым раствором и донорской кровью. Рука была оторвана на уровне верхней трети плеча; операция началась через четыре с половиной часа после катастрофы. Кровообращение в оторванной руке было восстановлено. Операция длилась восемь часов! Измученная хирургическая бригада, опасаясь за жизнь пациента, соединила кости, сосуды, мышцы и кожный покров — сшить нервы не успели. Нервы сшили при повторной операции, через три месяца после первой. В дальнейшем из четырех сшитых нервов функция трех полностью восстановилась.

Мальчик давно превратился в юношу; рука растет вместе с ним, и он пользуется пересаженной рукой.