Мин-ав спросил их:

– Это правда?

Да-вим молчал.

– Правда! Правда! – загалдели стоявшие вокруг.

– Это правда? – снова спросил вождь молодого Да-вима.

И тот поразил его своим ответом.

– Правда, – сказал он глухо, но твердо. – Мы отказались от мяса моего друга. Я закинул в кусты его берцовую кость. Я схоронил его голову, и никто не отыщет ее.

Мин-ав от удивления ахнул:

– Что я слышу! Что я слышу!

– Он был моим другом, – продолжал Да-вим. – Мы шли с ним в обнимку. Мы поклялись беречь друг друга…

– Это хорошо, – сказал вождь.

– Он сказал: «Мы друзья навсегда».

– Это хорошо!

– Я ему сказал: «Я твой навсегда».

– Это тоже хорошо!

– Он сказал мне: «Если рядом появится лев, брошусь на него и обороню тебя…»

– Это очень хорошо! – подтвердил вождь.

– Я сказал ему: «Если змея зашипит, я схвачу ее, но не дам ужалить моего друга».

– Это хорошо!

– Я ощущал его тепло. Я знал его радости. Он знал мое горе. Когда я сломал ногу, он тащил меня с утра до полудня.

– Это хорошо!

– Я плакал, когда он сорвался с кручи и сломал себе шею. Я плакал, когда он остыл.

– Ты плакал? Это хорошо!

– И я не позволил глодать его. Я ударил осмелившегося отделить его голову…

Мин-ав нахмурился.

– Я ранил того, кто хотел унести его ногу…

Мин-ав рвал на груди волосы – молча, исступленно. И все племя смотрело на этих двух мужчин со смешанным чувством любопытства и презрения к молодому отступнику и его женщине.

– Да, мне все известно, – сказал вождь. – Я знаю, что ты дрался точно лев и тебя пришлось связать. Я знаю, что ты плевался от злобы и грозил убийством соплеменникам. Ты переступил черту невозможного. Ты сквернословил…

– Да, – признался молодой великан, – все это было. Теперь ты знаешь все, и я не отступлю от того, что сказал. А сказал я так: никогда во рту моем не будет мяса ни соплеменников, ни врагов. Никогда не прикоснусь я к трупу, чтобы отведать вкус его.

Мин-ав вскочил со своего места. В глазах его горел огонь, и пальцы его сжимались, как при схватке с медведем.

И тут раздался из толпы голос:

– Это она, эта тихая на вид женщина, смутила его сердце!

И все взоры обратились на юную Шаву. И под взглядами разгневанных людей она словно выросла, словно стала тверже и сильнее.

– Говори! – приказал ей вождь.

И она сказала:

– Да, мы дали друг другу слово. Смерть нашего друга открыла глаза. Мы больше никогда не прикоснемся к мясу человека. Мы никогда не станем есть его. Вы можете побить нас камнями и съесть нас, но мы будем стоять на своем.

– Она! – сказал Мин-ав. – Она совратила его!

Толпа загудела и потребовала изгнания отступников, что равносильно смерти. Вождь молчал. Он сопел, все еще надеясь на раскаяние…

– Нет! – твердо произнес Да-вим.

– Нет! – сказала маленькая женщина.

Толпа приумолкла в ожидании решения вождя, мудрого и беспощадного.

– Хорошо, – сказал вождь, – хорошо, что вы не утаили от нас своих неслыханных намерений. Мы изгоним вас, и пропадете вы, словно песчинка, в этой великой пустыне!

– Да, – сказал молодой, – мы это знаем.