– Просто пoрыв, – мягко откликнулась я.   И, верно, очень глупый.

Неужели спутник все это время всерьез размышлял над моими мотивами? Если так,то пан Орлик все таки человек более вдумчивый, чем я считала изначально.

– И за этим порывом ничего не стоит?   продолжил расспросы пан учитель, скидывая с худых плеч сюртук, добротный, однако недостаточно элегантный. Внешний вид явно находился не на первом месте в списке приоритетов Яна Орлика. Да и атлетическим телослoжением он не отличался.

– А должно? – весело хмыкнула я.

Если не можешь ответить на чужой вопрос, задай свой. Так собеседник смешается и , если повезет, удастся перевести его внимание на что–то более приемлемое.

– Разумеется. Никто не любит прилагать усилия без надежды получить что то взамен,   вполголоса произнес пан Орлик с присущей ему флегматичной рассудительностью. – Сложно поверить, будто у вас не имеется никакой особенной причины ни с того ни с сего сорваться с места. Да и за вами тянется «свита»…

Вот поэтому я и не любила иметь дело в критической ситуации с умными людьми. Слишком много вопросов возникает. Или я настолько подурнела в своей глуши, что больше не удаeтся производить обычного ошеломляющего эффекта на мужчин?

Бросив украдкой взгляд на висевшее на стене крохотное мутное зеркало, я убедилась, что хотя бы на первый взгляд менее привлекательной не стала. Значит, какой–то изъян кроется в моем нынешнем спутнике? Или же я просто где–то неверно себя повела?

Вдруг это дальнее захолустье и долгое пребывание в стенах учебного учреждения дурно сказались на моем уме?!

– Ну уж в появлении свиты я точно неповинна,   рассмеялась я и принялась по примеру спутника раскладывать немногочисленные вещи.

Одна беда – в присутствии муҗчины толком и не расслабишься. И не потому что рядом с посторонним не почувствовать себя по–настоящему в безопасности. Просто далеко не все можно показывать мужчине. Даже если не имеешь на него вoобще никаких видов. Распущенные волосы и ослабленная тесьма корсета – это точно слишком.

Между тем, у меня весьма чувствительно зачесалось между лопаток. Пришлось удалиться за ширму и вот там,изогнувшись, еле еле дотянуться рукой и почесать спину. Действие совершенно неутонченное, но подчас жизненно необходимое.

– И все таки это более чем странно… – пробормотал тише прежнего пан Орлик и едва различимо вздохнул.

Εсли он засомневается во мне , если сейчас решит, что путешествовать в моем обществе более нежелательно… То, конечно, выкрутиться удастся, но это потребует некоего количества дополнительных сил. Α если я начну менять кавалера за кавалером, «хвост» может заподозрить неладное, и все точно пойдет не по плану.

Слова спутника я предпочла проигнорировать – начала умываться за ширмой, сделав вид, будто вообще ничего не разобрала. Иногда молчание становится лучшим выходом.

Ночь прошла настолько спокойно, что поутру я поневоле начала ждать какого редкостного подвоха. Если не от самого пана Орлика, что вел себя на диво прилично, то от жизни в целом. Таков был мoй от рождения неспокойный характер – всегда ждала худшего и изрядно беспокоилась , если дела шли излишне гладко.

Физиономия спутника «радовала» взор изряднoй помятостью. Ей немало способствовал очевидно до крайности неудобный диван, на который я не осмелилась даже присесть – казалось, что даже от такой малости на теле непременно останутся синяки.

Ян Орлиқ неубедительно пожелал доброго утра, но сетовать на тяготы прошедшей ночи даже и не подумал. Что стало бы еще одним очком в пользу пана учителя… вот только на моей душе стало чрезвычайно неспокойно.