Написано в ноябре 1839 года, после переезда Белинского в Петербург (Панаев, с. 231).

Это первая статья Белинского в отделе критики «Отечественных записок» (до этого он печатался только в отделе «Современная библиографическая хроника»). «Писал с таким увлечением, с такою полнотою, что и сказать нельзя – напишу страницу, да и прочту Панаеву и Языкову», – сообщал критик Боткину в письме от 18–20 февраля 1840 года. Здесь же он признавался, что статья «не вытанцовалась», так как писал ее «к сроку и к спеху, сочиняя и пиша в одно и то же время» (работу необходимо было закончить не позднее 25 ноября 1839 г.), и выражал свое огорчение, что «люд-то божий ей недоволен».

В письме к К. С. Аксакову от 10 января 1840 года Белинский просил: «Уведомь меня подробнее о впечатлении, которое произвела моя статья об «Очерках» Ф. Н. Глинки. Твое известие о неблагоприятности этого впечатления обеспокоило меня».

Действительно, статья об «Очерках Бородинского сражения» Ф. Глинки (равно как и о «Бородинской годовщине» Жуковского) вызвала недовольство в передовых общественных и литературных кругах – см. письма Огарева к Герцену от декабря (около 20) 1839 года («Русская мысль», 1889, № 1, с. 2), Грановского к Н. В. Станкевичу от октября (около 20) и 25 ноября 1839 года и к Я. М. Неверову от 19 июля 1840 года («Т. Н. Грановский и его переписка», т. II, М., 1897, с. 363–365, 403 и др.).

Вторая «бородинская» статья так же полемична, как и первая. Это «последний яростный залп» Белинского по Герцену и его кругу.

Впоследствии Белинский указывал, что его статья об «Очерках…» Глинки «верна в своих основаниях» (признание закономерности исторического развития), но ошибочна по выводам, поскольку в ней «должно было бы развить и идею отрицания, как исторического права» (письмо к Боткину от 10–11 декабря 1840 г.), то есть показать, что такой общественный порядок, как русское самодержавие, таит в себе элементы своего отрицания, что он – временный, преходящий.

В этом же письме к Боткину и в ряде других Белинский беспощадно осудил себя за свои «примирительные» статьи. Герцен вспоминал: «Белинский, как следовало ожидать, опрокинулся со всей язвительностью своей речи, со всей неистощимой энергией на свое прежнее воззрение» (см.: «Былое и думы», ч. IV, гл. 25; см. также: Панаев, с. 245, 292, 300–301).