Но Лукьен навсегда выучил трудные уроки улицы, и никогда не простил своего отца-пропойцу за уход из семьи, а мать — за то, что умерла. Эту ношу он постоянно нес на плечах, даже на поле битвы: настоящий враг, только внутренний. В замке Кот он стал взрослым мужчиной, обучался в Лиирийской военной школе, которую закончил лучшим учеником. Стал образцом кавалериста, вырос до командующего королевской гвардией. И все же он иногда с грустью вспоминал жизнь на улицах Кота.

Все эти воспоминания пронеслись перед ним, когда Лукьен сидел у окна, рассматривая рыночную площадь Хеса и жуя яблоко. Хес выглядел во многом похожим на Кот, и это сходство пробуждало болезненные воспоминания, частично похороненные в его душе. Лукьен потянулся, издав горестный вздох. В гардеробной Акила одевался для праздничной церемонии. Сам Лукьен уже оделся, выбрав простую коричневую тунику и узкие черные сапоги, принесенные слугами Кариса. Он чувствовал, как в нем растет напряжение. Ему не нравилась сама идея ужина вместе с рииканами, когда все будут пялиться на него. Но Акила был в прекрасном расположении духа, ведь ему удалось заключить мир с королем Карисом — чем не повод для праздника. Юный король одевался в соседней комнате, и Лукьен слышал, как тот насвистывает.

Насвистывает, надо же. Лукьен не смог сдержать смеха. В свои двадцать четыре Акила порой напоминал мальчугана.

— Акила Добрый, — прошептал он, покачав головой. Подходящее имя для такого безупречного человека. Лукьен почувствовал радость оттого, что является защитником молодого короля. Иногда братья значат друг для друга меньше, чем друзья. Отложив яблоко, Лукьен встал с кресла и подошел к двери комнаты. — Ты готов? Нас уже ждут.

Акила вышел в маленькую комнатку. Его волосы блестели от масла, синяя туника спадала складками. На поясе красовался серебряный пояс с маленьким церемониальным кинжалом, а на ногах — доходящие до бедер сапоги, начищенные до блеска.

— Я готов, — объявил он. — И жутко голоден.

— Будем надеяться, что риикиане умеют готовить, — проворчал Лукьен. Он бросил взгляд на кинжал: — Ты берешь его с собой?

Акила понял смысл вопроса. Риикиане настаивали, чтобы сам Лукьен не брал на пир оружия.

— Он просто для украшения, — объяснил Акила. — Кроме того, ты ведь сидишь рядом со мной. Если кто-нибудь попытается причинить мне вред, схватишь мой кинжал и спасешь меня, хорошо?

Лукьену было не до смеха. Без оружия он чувствовал себя голым.

— Думаю, они попытаются вначале отравить тебя. Тогда от меня будет немного толку.

Акила нашел зеркало и поправил воротник.

— Знаю, ты не доверяешь им. Но увидишь, пришло время мира. Время новой Лиирии, может быть, целой новой эпохи.

— Великая мечта.

— Нет, не мечта, Лукьен. План. — Юный король пригладил волосы. — Мы идем?

Лукьен следом за Акилой покинул покои и вышел в коридор, где их ждали двое стражников из Риика, чтобы препроводить вниз по лестнице. Они объяснили, что король Карис уже в зале для пиршеств, равно как и большинство их подчиненных. Акила с трудом сдерживал нетерпение, пока стражники вели их по лестницам. И вот они входят в широкий просторный зал с высоким потолком. Зал был убран цветами и, когда они подошли к дверям, их ушей достигли звуки музыки. Лукьен увидел Трагера и Брека, поджидающих у входа. Брек встретил ухмылкой, лицо же Трагера, как всегда, ничего не выражало.