Я замедлила процессы в теле, уменьшила сердечный ритм, снизила кровяное давление и расслабила мышцы, словно собираясь уснуть. Легла на валун, растянувшись грудью и животом на прохладе камня в жаркой сырости воздуха.

Успокоив мысли, я погрузилась глубоко внутрь себя, сознание отступило, все ушло, и осталось только одно: цель охоты. Эту цель я заложила под свою кожу, в самую потаенную часть мозга, чтобы не потерять в момент трансформации, в момент превращения. Я опустилась глубже. Еще глубже. Во внутреннюю темноту, где древние смутные воспоминания кружили в сером мире теней, крови, сомнений. Я услышала в отдалении барабанный бой, почуяла приправленный травами дым от костра, а ночной ветер, скользящий по моей коже, показался освежающим и прохладным. Опустилась еще глубже, и воспоминания приняли четкие формы. Воспоминания, которые в обычном состоянии были наполовину стерты. Наши общие воспоминания: мои и Пантеры.

Как меня учили давным-давно (наверное, родители или, может, шаман), я искала внутреннюю змею, лежавшую внутри костей и зубов ожерелья, свернутую в кольцо, скрученную змею, внутри клеток, в остатках спинного мозга. Наука дала ей имя. РНК. ДНК. Генетический ряд, специфический для каждого вида, каждого существа. Для таких, как я, для скинуокеров, она всегда была просто «внутренней змеей». Мало что я помнила из своего прошлого, но это словосочетание точно было оттуда.

Я приблизилась к змее, которая лежит в глубинах каждого зверя. И скользнула внутрь. Подобно воде в бегущем потоке. Подобно снежному кому, который несется, перекатываясь, вниз по склону горы. Серая мгла окутала меня, сверкающая и холодная, и привычный мир пропал. Я оказалась в серой точке перемен.

Она исчезла. Ночь ожила чудесными новыми запахами вроде аромата тумана в воздухе. Они были густые и пляшущие, как многочисленные течения в реке, только все разные. Соль. Люди. Алкоголь. Рыба. Плесень. Человеческие существа. Кровь. Мое дыхание участилось. Прислушалась к звукам: машины, музыка со всех сторон, голоса, перекрывающие друг друга. Я подобрала под себя конечности, легкие и проворные, как она о них говорит.

Безобразный рукотворный свет, видимость сквозь кляксы теней. И все же вижу я четко и остро. Она никогда так не видела. И не улавливала столько запахов. И потянулась. Сначала передние лапы и грудь. Затем вытянула задние, изогнула спину, живот. По валунам покатились какие-то маленькие штучки — это из ее волос посыпались заколки. Обнажив смертоносные клыки, я осторожно подняла ожерелье, которое она обронила. И спрыгнула с валунов. Приземлилась на четыре лапы, восстановила равновесие. Осмотрела сад. Хищников нет.

Никаких похитителей мяса. Положила ожерелье возле еды. Принюхалась. Гадость, бррр! Старое мясо. Мертвая добыча. Давно остывшая кровь. Кончик хвоста дернулся в предвкушении охоты. Захотелось отведать горячей крови. Но в животе заурчало. Всегда так после превращения. Голод. Она оставила это в качестве подношения.

Я принялась за еду. Длинные клыки разрывали мертвое мясо. Желудок наполнился. Холодная еда не притупила желания охотиться. Напоследок слизнула кровь с усов и морды. Ошейник и мешок мешали, но… это важно, это ее вещи.

Воспоминания, которые она заложила под кожу, начали подниматься. А-а-а! Охота! За одним из них. Втянула ночной воздух. Нежные мембраны ноздрей затрепетали, расширяясь и опадая. Много новых запахов. Некоторые ценные, а некоторые нет. Бесполезные: аромат цветов поблизости, свежевскопанная земля, съежившаяся среди камней мышь, небольшая змейка на кирпиче. Важные: рыба, резкая и кислая. Старая, застоявшаяся вода, заполненная крохотными живыми существами. Дома, много домов. Старинное дерево и кирпич. Мотоцикл, на котором она ездит. Она, Джейн.

Направилась к нему, напрягая длинные эластичные мышцы. Омерзительная вонь бензина, резины, металла, воска и послабее — свежей краски.