Джи Би кивнул и откусил собственный.

– Почти все актеры ходят обедать в кафе, но для меня это дороговато… кроме того, имея это? Зачем лишние хлопоты? – Жуя, он открыл маленький пакетик картофельных чипсов «Кейп Код». – Разделишь со мной?

Кейт покачала головой и приложила руку ко рту.

– Я слежу за весом.

– Да ладно, – закатил он глаза. – У тебя идеальная фигура.

– Не знаю… я не помешанная, просто немного держу себя в рамках, так я это называю. Никаких снэков, добавок вроде роллов, чипсов или печенья, и я осторожна с алкоголем и газировкой. Немного времени в спортзале, и я в порядке.

Она несла абсолютную чушь по большей части из-за того, что все еще чувствовала себя неловко после объятия на сцене… беспочвенно, на самом деле. Он был таким замечательным, крепко обнял ее, поступая по-мужски, отчего казалось, что тебя поддерживают. А после? Он предпринял хорошую попытку быть очаровательным и немного глупым, будто знал, что она нуждалась в этом, дабы избавиться от плохого настроения…

А, черт… не в объятии дело.

Сегодня она снова встречается с Дьюком.

Это проблема.

– Там есть блокнот для набросков? – спросил он, кивая на пустой стул рядом с ней.

Она посмотрела на свою большую сумку.

– Ага. Клише, но я всегда беру его с собой.

– Это понятно. Я такой же… у меня блокнот для текстов песен. Всегда храню его в сумке, даже спать ложусь с ним. Друзья не из бизнеса считают меня сумасшедшим… постоянно достаю его, что-то пишу, играю со словами.

– Вот уж точно, только в моем случае это рисунки. Иногда мне кажется, будто меня окружают бухгалтеры и адвокаты… приятно побыть с тем, кто понимает.

– Взаимно.

Они разговаривали в квадратной комнате, одни, сидя посреди автоматов, кофеварки и холодильника с надписью «Только для сотрудников театра (Это к тебе относится, Чак)» на дверце. Три других столика были пусты, хотя запах свежего кофе и попкорна витал в воздухе, будто кто-то совсем недавно пользовался техникой.

– Итак, играть в «Аренде» - большое дело, – сказала она.

– Да, то есть, это не Бродвей, но я рад иметь стабильную работу недель на восемь. И я впервые буду на сцене и играть, и петь. Я жду не дождусь.

– Как долго ты репетируешь?

– Следующие две недели, вплоть до 6 часов вечера. Это хорошо, потому что я могу придерживаться своего графика. – Он доел сендвич и чипсы. – Не знаю, я устаю от многозадачности, успевая и тут, и там.

– Знаю, каково это. До того, как я стала преподавателем, я работала на четырех разных работах, когда предлагала иллюстрации к проектам, рисовала что-то свое и просто молилась, чтобы могла сохранить крышу над головой.

Он откинулся на спинку, его красивое лицо расслаблено, прекрасные руки вытирались о салфетку.

– Значит, родители тебе не помогали?

– Совершенно нет, – засмеялась Кейт. – Мама с папой – люди небогатые, и все дополнительные доходы отправляются в церковь.

– Так они религиозны?

– О которых можно прочитать… буквально.

– Значит, вы не близки.

Она вытерла собственные ладони, а после положила смятую салфетку в пустой контейнер в форме сендвича.

– И да, и нет. То есть, они все еще мои родители, понимаешь? Поэтому я люблю их. С ними просто очень сложно разговаривать о чем-то, кроме их верований… и они часто выезжают за границу в качестве миссионеров. Так что это довольно сильно разделяет.