Он улыбнулся ей. – Ты лучшая… и я запомню твои слова.

Мгновенно она ощутила вину. Но, да ладно, сейчас не время говорить ему, что у них статус «только друзья». Или думать о чем-то кроме Сисси и ее семьи.

– Где ты сидишь? – спросил он, кивая на помещение церкви.

– Где-то сзади. Я также поеду на погребение.

– Как и я. Не хочешь поехать вместе?

Она кивнула. – Да, спасибо. Было бы замечательно.

Он поцеловал ее в щеку, а потом прошел через двойные двери, прямо к алтарю… где разговаривали двое мужчин в облачении.

Наверное, ей лучше найти место. Они скоро начнут.

Подойдя к дверному проему, Кейт заметила что-то краем взгляда. Это был смотритель, которого она встретила вчера, он был одет в спецодежду грязно-зеленого цвета. И смотрел прямо на нее, на его лице отражалась скорбь, казалось, он лично знал Сисси.

Он поднял руку и помахал ей, и когда Кейт махнула в ответ, смотритель отвернулся, проходя вдоль дальнего края скамеек, осматривая собравшуюся толпу, будто скорбел вместе с ними. А потом он сделал нечто странное. В передней части церкви он сел рядом с девочкой, лет четырнадцати… у нее были такие же длинные светлые волосы как у Сисси.

Наверное, это сестра Сисси.

Значит, он друг семьи.

– Можно пройти? – спросил кто-то позади нее.

– О, простите. – Кейт отошла в сторону, пропуская женщину с коляской.

Когда Кейт снова оглянулась… смотритель уже исчез.

***

– Уверена, что хочешь этого?

Сисси слышала в пол-уха, и что она смогла разобрать, дошло до нее словно через эхо-камеру, звуки бесконечно повторялись, наслаиваясь один на другой, так, что она вообще не могла разобрать, что ей сказали.

Стоя на лужайке перед величественным собором, она чувствовала себя призраком, которым она и была, пришедшие на похороны не замечали ее присутствия… и ангела, стоявшего рядом с ней.

Она колебалась, приходить или нет. Когда Чилли кинул газету на крыльцо тем утром, она не собиралась читать ее… но развернув «ККЖ», увидела собственную фотографию на обороте.

И узнала, когда и где будут проходить ее собственные похороны.

Эдриан настоял на том, чтобы прийти с ней, и она была рада этому, на самом деле. Поездка на Харлее хорошо прочистила ее разум… но все полетело в форточку, когда они припарковались перед церковью, в которую она ездила почти каждое воскресенье своей жизни. А потом она начала узнавать людей, которые по широкой дорожке шли к главному входу: ее няня с мужем и своим ребенком в коляске. Ее учитель пения из начальной школы. Люди, с которыми она жила на одной улице.

Она-то думала, что увидеть родителей и сестру – хуже быть не может. Наверное, это было правдой… но насколько труднее будет это испытание?

– Я хочу войти, – сказала она. Но она не шевельнулась.

– Сюда. – Огромное предплечье мелькнуло в ее периферийном зрении. – Я провожу тебя.

В итоге Сисси цеплялась за массивные бицепсы ангела, когда они прошли через открытые двери.

– Мои рисунки… – прошептала она, оглядываясь по сторонам.

Около дюжины ее работ было вывешено на мольбертах полукругом в фойе, пастели и чернила, картины маслом, все она сделала на искусстве как профилирующем предмете.

– О, Боже мой, я помню, как нарисовала вот эту прошлой осенью. – Подойдя ближе, она встала перед изображением колдвелловских мостов, которые она исполнила в ржавых оттенках осени. Она закончила ее прямо на берегу Гудзона, просидела в лучах солнца два часа с палеткой и холстом, а также убежденностью, что жизнь бесконечна… и это ли не хорошо.