Когда клал на кровать, она негромко застонала, но не пошевелилась. Я открыл чемодан, схватил какую-то одежду и распихал по карманам своего пальто. Потом я опять перекинул женщину через плечо и вышел в коридор. Быстро взглянув в оба конца, понял, что тот пуст, и это было хорошо, потому что дела и так шли не лучшим образом. Мне даже не пришло в голову, что надо захватить сумочку – понял это только тогда, когда двери лифта закрылись за нами, и подумал, что ей придется обойтись без нее.

На полпути к входной двери я услышал, как у меня за спиной кто-то вскрикнул. Неловко повернувшись – полуголых и находящихся в бессознательном состоянии людей довольно сложно носить, – я увидел того самого работника, который смотрел на меня, широко открыв рот. Его рука уже тянулась к телефону.

– Это у нас с ней шутка такая, – сказал я.

– Простите? – переспросил он, переведя взгляд на пропитавшиеся кровью полотенца.

– Она очень крепко спит. Иногда я прихожу и увожу ее в какое-нибудь удивительное местечко, и когда она просыпается, ей долго приходится соображать, где она находится.

– Сэр, я вам не верю.

– А вот так? – спросил я, доставая пистолет и направляя его прямо ему в лоб.

– Очень смешно, – сказал он, и его рука, опустив трубку, отодвинулась от телефона.

– Тогда посмейся еще немного, – предложил я ему. – Или мне придется вернуться и объяснить тебе все еще раз.

Я завернул за угол, туда, где была припаркована моя машина, и уложил Лору Рейнольдс на заднее сиденье. Потом сел за руль и поехал, понимая, что если в ближайшее время не доберусь до врача, то моя жизнь окрасится в совсем уж черный цвет.

Поворачивая на бульвар Санта-Моника, я чуть было не угробил нас обоих – мне пришлось резко повернуть, чтобы не врезаться в небольшую группу холодильников, которые переходили улицу. Дело в том, что у меня правило никогда не сталкиваться с холодильным оборудованием. Холодильники бывают очень тяжелыми.

Когда мы легли на курс, я набрал номер Дека. Ему понадобилось несколько минут, чтобы понять, чего я от него хочу, но в конце концов он согласился помочь. Потом я переключил телефон на Сеть и еще раз попытался соединиться с Квотом. Телефон звонил без остановки. Я нахмурился, разъединился и набрал еще раз. Понятно, что уже поздно, но Квот вполне мог не спать в это время, а если он не спал, то обязательно сидел в Сети. И все-таки не отвечал.

Я оставил сообщение, чтобы он перезвонил мне домой, и сосредоточился на дороге. Мы как раз пересекали Уилшир, чтобы въехать в Беверли-Хиллз. Должен сказать, что я не любитель проводить время за рулем. И никогда им не был. Я понимаю, что в глазах многих настоящих американцев это делает меня человеком второго сорта, да и бог с ними. Многие люди до сих пор жалуются, что их дети все свое время проводят за стрелялками, а я считаю, что это единственное, что может подготовить их к реальной жизни. Она ведь тоже состоит из длинных отрезков, которые ты проходишь вроде бы спокойно – хотя и здесь в тебя вполне может выстрелить какой-нибудь безумец, – перемежающихся участками ада, где тебя хотят убить все и каждый. Эти участки называются городами, и их лучше обходить стороной, если там не живешь. Я вполне могу выстоять в драке где-нибудь в баре, но пересечь окружную дорогу в час пик – на хрен. Я или вызову такси, или пойду пешком. Повернув на Вестерн, я остановился, чтобы осмотреть Лору Рейнольдс. Она все еще дышала, хотя еле заметно. Кровь вокруг пореза на правой руке уже подсыхала, а вот левая выглядела ужасно. Я ослабил жгут и вновь затянул его, перед тем как отправиться дальше. Я искренне надеялся, что Дек сможет разыскать Вудли, иначе всем нам будет плохо. Единственной альтернативой было отвезти ее в больницу, но в этом случае я быстро ее потеряю – она уже показала всю серьезность своих намерений свалить от меня любым способом.