Явно сам бургомистр с супругой вышли на балкон посмотреть на представление. И на последних словах они недоуменно переглянулись. Судя по всему были не в курсе, что за почти благородная девица пострадала вчера, но про немощь дочки не знать не могли.

Напоследок я заметил выглядывающую из переулка Гердину. И взгляд её мне очень не понравился. Какой-то радостный и предвкушающий. Ну, паршивка! Впрочем… К ней-то у меня претензий нет. Я и вправду ей враг, если трезво размышлять. Вот и сдала меня в инквизицию. А я сам виноват. Если каждая отдельная девушка могла списать слабость на разные причины, то две сразу… Ну разве что совсем дуры.

В толпе вокруг на речь парня среагировали уже громовым хохотом и даже свистом.

— Так может он просто уездил девиц? — выкрикнул какой-то мужик. — У вас вон, есть девчонка, так проведите этот… эксепре… эскепре…

— Эксперимент! — помог другой голос.

— Точно! Пусть ею займется. А вы и оцените. Может он просто такой умелец, — закончил охальник.

Упомянутая девица-инквизитор густо покраснела и даже отступила на шаг. Хотела кажется что-то сказать, но смогла только жалобно пискнуть. А я заметил в толпе немало заинтересованных взглядов от дам разных возрастов и пожалел, что все напрасно. Такая реклама пропадает. Мне сейчас или кирдык придет, или в лучшем случае только из города убираться. Если удастся выкрутиться.

А второй молодой инквизитор тем временем сначала прочертил в моем направлении священный знак, на который мне было плевать, а затем достал из кармана очищенный зубчик чеснока и протянул мне, скомандовав:

— Съешь его!

— Вот еще! — хмыкнул я. — Ты его еще бы в одном месте подержал. Давай мне неочищенный, а этот сам ешь.

— Мне не требуется, — смутился тот, доставая целую головку чеснока и протягивая мне.

— Требуется! — отрезал я. — Чеснок не сахар. Потом будешь говорить, что я не так его сжевал. Вот с тобой и сравним.

Инквизитор затравленно оглянулся и сунул чеснок в рот. И надо сказать, что сжевал его почти не морщась, только из уголка глаза выкатилась предательская слезинка.

Что ж делать, пришлось и мне жевать эту гадость. А чеснок оказался очень ядреным. Такой любого запросто в вампиры определит. Впрочем, когда я с трудом проглотил угощение, инквизиторы только вздохнули. Кажется вызревший вампир должен был себя проявить по другому. А я просто поморщился и жадно подышал, охлаждая рот.

А еще я поманил какого-то парня, который до начала следствия кажется собирался поить лошадей. Отобрал у него ведро и отпил прямо через край, забыв про брезгливость. А то ведь и вправду как будто огонь сжевал. Все-таки на меня эта дрянь подействовала куда сильнее, чем раньше.

— А как насчет святой воды? — расхрабрившись шагнула вперед девица, доставая из сумки внушительный кувшин и снимая с него крышку.

Я только пожал плечами, протягивая руку. Я же уже догадываюсь, что пока я не пил крови, окончательно вампиром не стал, а значит и все проверки пройду. Замечу дискомфорт, но не более.

Но девица сумела меня удивить. Давать мне кувшин она и не подумала, а просто окатила меня водой, которая и вправду как-то неприятно пощипывала мне кожу, но основное действие оказалось просто от выплеснутой в морду воды, причем холодной, да по жаре.

Я с матом отскочил на шаг, и девица радостно взвизгнула:

— Ага! Попался, кровосос!

Толпа охнула, но я не растерялся, выхватил ведро воды из рук поильца лошадей и с размаху выплеснул на паршивку. Та с пронзительным визгом отскочила назад, а я проорал:

— Сама такая!

Но мой голос потонул в громовом хохоте толпы.