– Вы сами верите в то, что говорите? – с явным скептицизмом в голосе спросила ее Мария.

– Верю, иначе бы здесь не сидела.

В ее ответе было сто процентов правды, так как в те времена к работе с иностранцами направляли только самых стойких и проверенных товарищей.

«Железный занавес, он такой», – усмехнулся про себя я, а затем спросил:

– Сколько будет учеников в классе?

Инструктор сначала окинула меня внимательно-цепким взглядом, затем ответила:

– Точно не скажу, но можно уточнить. Почему вы задали этот вопрос?

– Думал угостить ребят конфетами, – ответил я, глядя на нее честными глазами. – Или можно подарить шоколадки.

Женщина задумалась на какое-то время, потом согласно кивнула головой:

– Пусть будет шоколад. Что-то еще?

– Хочу еще подарить им блокноты и шариковые ручки.

– Подарки будут от какой-то американской организации?

Тут она сумела меня удивить.

– Почему от организации? Сам хочу подарить.

– Не положено, – отчеканила сотрудник ВОКСа.

Только сейчас я сообразил, в чем тут дело. Мальчик-американец одаривает советских детей, которым живется лучше всех на свете, а это плохой пример для молодых строителей коммунизма, которые стройными рядами идут в светлое будущее. Все это легко читалось на лице инструктора. Если говорить честно, то мне прямо сейчас хотелось сказать, что с меня хватит этого балагана, после чего развернуться и уйти. Было видно, что и Марии все это не по душе, но она, как жена политика, не хотела явных конфликтов с местными властями и поэтому сказала:

– Пусть будут просто подарки. Мы с Майклом их подарим без какого-либо уточнения. Так вас устроит?

– В этом разрезе устроит, – отчеканила женщина-инструктор. – Теперь давайте обговорим темы, которые мы будем обсуждать в классе.

Сенатор отказался ехать с нами, и я его понимал. Известный американский политик всячески старался избегать ненужных контактов во вражеской стране из-за возможных провокаций, даже если это просто была встреча со школьниками. В школу нас привез третий секретарь посольства, владеющий русским языком, он же и был представителем американской стороны. Русскую сторону представляли заведующий отделом образования райкома, к которому относилась эта школа, и инструктор ВОКСа Кокошкина. Не успели мы сесть по своим местам, как она встала и четким, ровным голосом, словно на каком-то собрании, сказала:

– Юноши и девушки, к нам прибыли гости из Америки, которым очень интересно поговорить с вами, подрастающим поколением советской страны. Они привезли вам подарки, которые мы раздадим по окончанию встречи, а сейчас давайте поприветствуем наших гостей.

Захлопали крышки парт, все школьники дружно встали и захлопали в ладоши. Я уже обежал глазами помещение. Центральную часть класса занимали темно-коричневые парты со стоявшими в особых пазах чернильницами-непроливайками. Рядом с ними лежали перьевые ручки. Над школьной доской висел портрет Ленина, а на противоположной стене – Сталина. На боковой стене и в простенке между окон висела таблица Менделеева и портреты известных ученых.

– Садитесь, – скомандовала Кокошкина классу, потом повернулась ко мне: – Майкл, ваша очередь.

За партами сидели крепкие парни и симпатичные девушки в школьной униформе. У многих на куртках и кофтах висели значки ГТО, парашютиста или «ворошиловского стрелка». В их глазах легко читалось любопытство.

Поднявшись, я вышел вперед.

– Меня зовут Майкл Валентайн. Я сирота. Мои родители погибли во время пожара. Теперь я живу у своих родственников, тети Марии и дяди Генри.