– Я уже потерял в твоих глазах авторитет? – улыбнувшись, спросил Махов, словно отвечая мыслям Гордеева.

– Наоборот, – бодрым голосом ответил Илин. – Как никогда, Алексей Константинович, я горд тем, что служу под вашим началом. Но с самобичеванием пора покончить.

Генерал вздохнул и направился к двери.

– Я к себе, намерен обдумать ситуацию, – сказал он. – И вам советую.

Едва за ним захлопнулась дверь, капитан Гордеев принял стойку солдата Рейхстага и под неодобрительным взглядом полковника Илина отрапортовал:

– Да, мой генерал! – Он вскинул руку вверх. – Есть взять след.

– Уймись, Антоха, – посоветовал Илин. – Группенфюрер херов! – И задумался. – Даже не знаю, с чего начать. Все концы обрублены.

– Вернемся к Наумову. Уж очень он положительный. Правильный, как наш Махов. Такого в природе быть не может.

– Честности?

– Идеальности, – поправил Илина Гордеев. – Таня ему не доверяла. Говорила, что он чересчур усердно демонстрирует независимость и неподкупность.

– Интуиция?

– Факты, которые у нас украли. Если Наумов так честен, как декларирует, то почему с дороги убрали именно Михайлову, которая его проверяла. Не потому ли, что она нашла темные пятна в его биографии?

– Она проверяла не только Наумова, а многих из оперативно-следственного департамента, – возразил Илин.

– Пять. Она контролировала пятерых, – Гордеев выставил вперед ладонь. – С них и начнем.

Он сидел в кресле в центре просторного номера, который они всегда снимали для встреч, и без улыбки и каких-либо других эмоций наблюдал за тем, как Ирма сбрасывает с себя одежду.

– И что из этого следует? – спросила она, присев ему на колени.

– Я сегодня не в настроении искать причинно-следственные связи.

Он похлопал ее по обнаженному бедру, прося подняться. Затем встал, снял с себя пиджак, бросил на диван и развязал галстук.

– Павел, – позвала его Ирма, – ты устал?

– Очень устал, – кивнул он и упал на диван, вытянулся на нем и громко вздохнул. – Прости.

– Рита снова взялась за старое?

Ирма сняла туфли с его ног и аккуратно поставила их у столика. Затем осторожно присела рядом с Войтовичем, взяла его за руку и с обожанием, которое от нее редко можно было увидеть, поцеловала запястье.

– Нет! Слава богу! Она в последнее время очень спокойна. – Он прикрыл глаза и улыбнулся. – Я просто устал.

– А я сегодня не спокойна, – Ирма понизила голос, в котором зазвучали призывные нотки.

Войтович ласково провел пальцами по ее груди и животу. Ирма всегда вызывала в нем дикое сексуальное желание. Пожалуй, ни одна женщина не привлекала его так сильно, как она. Когда-то он очень любил жену, но в той любви не было такой грубой и вместе с тем чувственной страсти. Скорее жена вызывала в нем безграничную нежность. Чувства к Ирме были другими. Она не была ласковой и тонкой натурой, также не отличалась хрупкостью и слабостью. Напротив, Ирма была смелым самостоятельным ветром, который пугал своей силой и жестокостью. И красота ее была особенной, без какого-либо намека на мягкость и изящество. Высокие скулы, узкий прямой нос, небольшие аккуратные губы, белая кожа и темные струящиеся волосы – все было очень пропорциональным и холодным, как на вид, так и на ощупь.