|
Мужчина чуть повернул голову, не произнося ни слова, не сделав больше ни одного движения. Дверь мгновенно распахнулась. Обычно он не пользовался в повседневной жизни никакими Силами, которые можно было б назвать «сверхчеловеческими», словно выполнял какой-то обряд. Словно доказывал сам себе – я не Сила, я не то, что требует именования с большой буквы, поклонения, храмов и иерархии жрецов. Чем меньше обо мне знают в простых мирах, тем лучше.
– Сколько мне можно говорить тебе, чтобы входил без стука, – вздохнул хозяин кабинета. – Сколько лет тебя прошу, прошу – всё без толку. – Виноват, учитель, – склонил голову вошедший. Молодой, мощный телом, настоящий воин. Жёстко и пристально смотрели не сочетающиеся с нестарым лицом глаза. Они-то как раз и выдавали возраст их обладателя, одетого в простую чёрную куртку грубой кожи – такие носят в десятках, если не сотнях миров. Оружия не было, да и ни к чему оно ему здесь. – И впрямь, никак не могу привыкнуть. Ну просто никак. – А который раз можно повторять, что ты уже Орлангур ведает сколько времени не мой ученик? Что я пожертвовал Зерном твоей Судьбы, чтобы… – Неважно, учитель. Не могу называть тебя по-иному, – усмехнулся вошедший. – Я могу перейти к своему донесению? – Перейти… к донесению… – поморщился хозяин. – Хаген, ты поистине безнадёжен в своей почтительности. Мы идём плечом к плечу столько времени, что… А, ладно. Я слушаю тебя. – Налицо сильнейшие магические возмущения в полюсных мирах, – лицо того, кого назвали Хагеном, помрачнело. – Мельин, Зидда, Скорбок, Вемсте и… – И Хьервард, – сумрачно докончил хозяин.
Зачин Долина Магов Моление Аглаи Стевенхорст
…Малая лампадка горела неярко, но ровно, вырывая из темноты скорбный лик Спасителя. Икона у Аглаи была редкостной, не то чтобы старинной, но добытой ещё Витаром Лаэдой, отцом Кэра, в одном из гибнущих миров, в том, где чаша грехов людских перевесила чашу терпения и скорби Спасителя и настал час Его великого плача. Витар уверял, что снял образ прямо с рабочего стола полубезумного мастера-иконописца, своими глазами видевшего Нисхождение Спасителя, видевшего Его во Скорбях – ибо, прежде чем спасти души, приходится провести спасаемых через телесные муки, помогающие очиститься от грехов и тщеты земного существования. Да, Спаситель приходит, возвещая великую Радость – освобождение от посмертия, иное бытие, которое невозможно познать даже величайшим магам, в которое можно только верить. Но перед этим людей, эльфов, гномов, иные разумные расы, увы, ждут муки, ибо даже Спаситель не в силах остановить исполнение грозных пророчеств, зачастую ведущих в бездну целые миры. И потому Он скорбит, ибо даже малая мука малых сих заставляет Его сердце полниться болью и скорбью. Аглая метнула быстрый взгляд на соседнюю икону. Спаситель, лишающийся сына. Образ Отца во Плаче. Потому что Он тоже любил. И был любим. Ибо нельзя спасать, не пройдя и не изведав всё, отпущенное судьбой живущему, неважно, человек ли он, гоблин, тролль или даже орк. Спаситель изведал. И Его избранница, чьё имя неважно – в этом глубокий смысл, ведь Ею может (и должна) стать любая, Спаситель в лице одной как бы любил – как мужчина – всех женщин множества рас и народов, – Его избранница была схвачена злобными силами, противившимися Его воле, и подвергнута пыткам. А Он не мог её спасти, ибо принял для себя долю смертного, и в облике и с душой смертного прошёл Он свой путь – Он пытался отбить её обычным оружием, ибо испытывал и гнев, и ярость. И не преуспел. И лишился той, кого любил и чей лик с тех пор на всех образах всегда изображают под платом – ведь на Её месте могла оказаться любая. |
