— И не выходит никаких газет? Никаких журналов?

— Выходят, конечно, несколько изданий. Но мы не верим тому, что в них написано. Для нас это все выдумки. И если мы с тобой будем верить тому, о чем там пишут, мы останемся в одиночестве, поэтому лучше уж этого не делать! Взгляни-ка вперед, Дэйв!

— Ну?

— Как только мы перевалим вершину этого холма, увидишь внизу долину.

Они подъезжали к вершине холма, и когда перевалили через его гребень, Дэвид окинул взглядом бескрайние просторы открывшейся перед ним долины, поросшей высокой зеленой травой. В центре этой буйно колышущейся зелени стояло огражденное рядами великолепных молодых деревьев приземистое строение, вольно раскинувшееся по земле.

— Это Каса Эпперли, Дэвид!

Глава 7 КОМАНЧ ЗАЛАЯЛ!

Столовая выходила одной стороной во внутренний дворик — патио, — а другой — в сад перед домом.

— Чтобы гости не подавили друг друга, разбегаясь, — с улыбкой пояснил Эндрю Эпперли.

Можно было почти поверить в такое объяснение, потому что этим же вечером с каждой стороны длинного стола за трапезу уселись пятнадцать мужчина. Дэвид, Эндрю и управляющий были, пожалуй, единственными из присутствующих, кто мог бы сказать, что принадлежит к «семье». Остальные все пришельцы. Они весело приветствовали Эндрю и с молчаливым интересом приняли к сведению появление Дэвида, бросая на него время от времени оценивающие взгляды. Но после некоторой церемонности в начале знакомства далее дело пошло так непринужденно, будто все всегда сидели на этих самых местах и никто никуда не уезжал.

В середине трапезы, когда количество свинины на вертеле, жареного картофеля, капусты, оладий, кукурузной каши перевалило за центнер, а сливок и кофе — за галлон, в столовую вошел тридцать третий гость, медлительный, смуглолицый человек, который повесил седло и уздечку на один из многочисленных крючков в дальнем конце комнаты и широкими шагами приблизился к хозяину.

Остановившись и опершись спиной о стену, он уронил руки вдоль туловища.

— Меня вроде как время поджимает. Вы не против, если я здесь устроюсь?

— Конечно нет, Уэйли. Ты привязал лошадь?

— Я ее поставил у стойки.

— А я закончил ужинать. Садись на мое место, потому что больше негде. Я прослежу, чтоб твою кобылу накормили и почистили.

— Будь так добр, Эпперли.

Дэвид подозвал брата.

— Это кто-то из твоих старых друзей? — спросил он, удивившись той простоте, с которой незнакомцу было предложено место хозяина застолья.

— Да нет, это Уэйли, убийца. Он не так давно застрелил четырех человек в Тусоне. Я и не знал, что он сейчас в этих краях.

— Боже праведный, Энди! Убил четверых! И ты не боишься его у себя принимать?

— Боюсь? Да у меня здесь достаточно народу, чтоб вышибить дюжину таких Уэйли к дьяволу и притащить обратно! Но этот человек вошел и повесил свое седло и уздечку на крючок в моем доме. Он попросил убежища и гостеприимства, Дэйв. А такую просьбу в этих краях всегда выполняют. Когда он покинет мой дом, когда выйдет за границу моей земли, в тот момент я уже волен преследовать его, а если понадобится, то и задержать. Могу и пристрелить, если буду достаточно ловок и быстр. Но раз он переступил мой порог, то имеет право просить, чтобы я сделал для него все, что могу, за исключением разве что того, кто объявлен вне закона и требует достать ему оружие и сменить лошадь, но это вообще здесь не принято.

Дэвид, просвещенный братом насчет тонкостей законов на Востоке, обернулся и посмотрел на шумный стол, разговор за которым нисколько не утих оттого, что за ним только что появился известный преступник.