* * *

Решение отправиться в путешествие на машине пришло не спонтанно. Это всегда было моей мечтой «номер раз», даже тогда, когда машины у меня и в помине не было и не было даже никаких намеков на то, что я когда-нибудь из пешехода превращусь в автолюбителя.

О каких машинах можно было мечтать одинокой женщине, привычно сочетавшей в себе навыки солдата-новобранца и вьючной лошади, волочащей на горбу дом в виде убогой конуры в коммуналке-клоповнике, постылую работу по лимиту, с которой не убежать в течение долгих лет, как с ненавистной каторги, ребенка с его вечными соплями?

Ну разве только безобидно помечтать о том, как в один прекрасный день моя большая и дружная семья во главе с непьющим мужем-добытчиком и тремя розовощекими здоровыми детишками загружается в большое семейное авто с корзинками и рюкзаками, собаками и кошками и едет к морю! К морю, братцы мои, которого я страшно боюсь, которое хранит свою жуткую тайну, но которое я при всем при этом очень люблю. И я хочу, чтобы и муж любимый и непьющий, и розовощекие киндеры с сюрпризами, и даже мои кошки с собаками полюбили это море, как я, и потому, в отличие от соседей, мы не на дачу в Синявино отправляемся, а на юг!

Вот такие вот мечты были. К морю я ездила, конечно. На поезде. Раз в год. И, трясясь в грязном и душном плацкартном вагоне, я смотрела с верхней полки в открытое окно на ленту шоссе, по которому неслись к югу автомобили, и махала рукой проезжающим мимо счастливчикам. И они иногда отвечали мне тем же. А встречный ветер трепал мои волосы, не давал открыть глаза, и мне казалось, что это я не на поезде еду к югу, а за рулем автомобиля с распахнутыми окнами. Или, как это правильнее, с опущенными стеклами. Да! Вот так правильно! А еще лучше, если это не просто автомобиль, а кабриолет, у которого крыши нет, а есть только синее небо и в нем облака.

О мечтах своих я помалкивала в тряпочку, так как расскажи кому – смеяться бы стали! При зарплате в сто рублей мечтать о машине! Еще бы не смешно было! Машина по цене своей равна была как минимум комнате в коммунальной питерской квартире. Можно было даже махнуть комнатуху в убитой коммуналке на такую же убитую иномарку неизвестной породы и пахать пожизненно на нее, доставая дефицитные запчасти, ползая по рынкам-разборкам, мечтая о том счастливом дне, когда можно будет этот хлам продать и купить что-нибудь приличное.

* * *

Но вот пришли иные времена, и комнаты в коммуналках перестали менять на ржавые иномарки – несравнимы стали цены на «движимость» и недвижимость. Да и отечественные «ведра с болтами» все меньше стали встречаться на дорогах.

О его величество автокредит! Он позволил всем желающим пересесть с разваливающихся на ходу четырехколесных драндулетов на то, что уже смело можно назвать машиной. Ну или очень скромно – как в данном случае! – машинкой!

Она стала моей сумочкой, шубкой, ночным клубом, баром-караоке, домиком на колесиках – в общем, всем-всем на свете. Правда, ездить по улицам стало сложно из-за огромного количества четырехколесных «друзей человека». Но мне чихать было на пробки! Я в них пела во все свое луженое горло, загадочно улыбалась тем, кто ехал со мной по пути, и тем, кто пилил по встречке, болтала по телефону, смотрела кино и даже читала и писала. И очень скоро безопасность я ощущала только сидя в своем автомобиле, который подвозил меня от работы до крыльца родного дома. И если случалось даже не поздно вечером отправляться куда-то пешком, я чувствовала себя: а) почти голой и б) абсолютно не защищенной от бродяг, придурков и хулиганов.