Внизу, на небольшом скалистом выступе, о который яростно бились волны, лежало тело. Спасатель, которого только что вытащили, видимо, спускался, чтобы обвязать его веревками. Спускаться туда вообще было опасно, но вдвойне опасно было проделать работу, с которой спасатель успешно справился, рискуя жизнью, — ведь в любую минуту его могло смыть в бушующее море. Все это он проделал на площадке, где с трудом мог поместиться один человек. А еще ему предстоял не менее опасный подъем наверх.

Ратлидж услышал, как Норман громко крикнул:

— Тащите!

Обернувшись, он увидел, что четверо мужчин снова взялись за веревки, и отошел от края. Потом он узнал, что это были спасатели с лодочной станции на пляже.

— Почему вы решили, что он наш? — крикнул Ратлидж.

Норман невесело ухмыльнулся:

— Тот, кто спустился туда, сказал, что горло мужчины перерезано. Он долго не мог обвязать его веревками, сначала надо было надеть защитный пояс, потому что пришлось тащить тело по острым камням, и широкий ремень должен был хоть немного его уберечь. Но у меня создалось впечатление, что он не зарезан, а, скорее всего, задушен гарротой. Вот почему я послал за вами.

— И все-таки какое отношение он имеет к нам? Если он находится здесь, то, вероятно, это один из жителей Гастингса?

— Назовите это чутьем, — ответил Норман и вновь повернулся к тянувшим за веревки спасателям. — Это тоже помогло. — Он вытащил из кармана полевой бинокль. — Мы должны были сначала узнать, жив он или нет. Ведь доктор не мог к нему спуститься. Он почти поклялся, что там труп.

Норман указал на невысокого полного человека, стоявшего в стороне.

Кто-то заглянул вниз и крикнул:

— Полегче, парни, полегче!

И спасатели немного ослабили хватку, а потом сделали рывок, и тело перевалило через край обрыва. Был момент, когда показалось, что оно вот-вот снова упадет, трава была скользкой от дождя и грязи.

Ратлидж слышал, как рядом выругался Норман.

Несколько человек подбежали и, ухватившись за петли на поясе, которым был обвязан труп, оттащили его подальше от края, а те, кто долгое время висели вниз головой и тянули веревки, в изнеможении раскинулись на мокрой траве.

Ратлидж и Норман моментально оказались рядом с телом, опередив доктора, и, чтобы не поскользнуться, встали на колени. Доктор присоединился к ним.

— Покойник, — констатировал он. — Потом скажу о причине подробнее, когда осмотрю у себя. Здесь это невозможно сделать.

Констебль Уокер тоже подошел, наклонился, для равновесия упершись руками в колени, и стал рассматривать мертвого через плечо Ратлиджа. Дождь стекал по волосам Ратлиджа на глаза, не давая возможности видеть, он вытирал их рукой.

Жертва лежала на животе в промокшей насквозь одежде. По следам на шее сзади уже было ясно, что мужчина убит с помощью гарроты. Как и предполагал инспектор Норман. Глубокий след от раны был черным в сером свете ненастного дня.

Острые камни сделали свое дело, брюки были порваны и в грязи, как и рубашка, тело покрыто порезами и ссадинами. Руки тоже, но не от проволоки — мужчина не защищался, — а по той же причине.

Взглянув на Ратлиджа, Норман перевернул тело на спину, и сзади раздался громкий возглас Уокера. Норман спросил:

— Знаете его?

— Да, сэр, Тео Хартл. Они с отцом работали на мебельной фабрике в Истфилде.

— Вы уверены? Его лицо основательно разбито.

— Нет даже малейших сомнений. Я его видел почти каждый день с тех пор, как он родился.

— Ну, вот я же говорил, — сказал Норман, — это ваш. Но на моей территории.

Доктор все-таки бегло осмотрел повреждения.