Рокка не вмешивался в разговор, он спокойно сидел, но я не зря прошел с ним по тропе от Юмы и знал, что с ним лучше не связываться. Арч Хэдден тем временем опять попытался завестись.

- Я пришел, чтобы пристрелить этого мексикашку, и я это сделаю.

Рокка поднялся одним плавным, легким движением.

- Тогда начнем?

Человек с пышными усами, похоже, успел принять в городе несколько стаканчиков и не блефовал. Его рука рванулась к револьверу, а я резко вытянул ногу. Стул воткнулся ему в ноги, он упал на Хэддена, а я выстрелил в крайнего справа. Я услышал, как грохнул еще один выстрел, а затем мы с Роккой направили револьверы на Хэддена и его брата. Один из них не успел еще выпрямиться, поднимаясь с пола, второй стоял на одном колене.

- Вы, ребята, сами виноваты, - сказал я. - Мы не просили вас затевать перестрелку. Теперь двое из вас мертвы.

Они не до сих пор не заметили трупов, а когда увидели, внезапно протрезвели.

- Арч, - сказал я, - может ты и считаешься крутым там, откуда приехал, но слишком уж далеко ты заехал. Прими мой совет и возвращайся домой.

Рокка нашарил за спиной стакан с пивом и, не отводя от них взгляда, выпил его. На другом конце салуна из-за стойки вышел Фостер.

- Шли бы вы лучше отсюда, пока не пожаловал шериф. Мне здесь стрельба не нужна. Она плохо сказывается на делах.

- Ясное дело, - сказал я, убрал револьвер в кобуру и не торопясь, направился к двери.

Тампико Рокка назвали мексикашкой, поэтому он задержался. Он осторожно поставил стакан на стол и улыбнулся.

- Пусть оружие останется у вас, - сказал он, - мне хочется встретиться с вами еще раз, сеньоры.

На улице мы нырнули в проулок и замерли, прислушиваясь к шагам. Ничего не услышав, отправились дальше.

У корраля остановились. Рокка, облокотившись на жерди изгороди, свернул сигарету.

- Спасибо, приятель, - сказал он, потом добавил: - А ты быстро стреляешь, amigo. Очень быстро.

Глава четвертая

На рассвете я проснулся с мрачным настроением. Виноват был обыкновенный приступ хандры.

Вчерашняя перестрелка была достаточно неприятным делом, хотя я не слишком жалею тех, кто сам нарывается на неприятности. Когда человек носит кобуру с револьвером, он должен отдавать отчет своим действиям и словам, потому что мало кому нравится, когда на тебя наезжают.

Меня беспокоил мальчик Оррина. Он был совсем еще малышом, находился в плену у апачей, если они его не убили, а ведь в нем течет кровь Сакеттов.

Никто не знал лучше меня, сколько мне предстояло проехать и как предстоит жить следующий месяц или больше. Края там были дикие, нехоженные и незаселенные, еды взять было неоткуда, воды, пригодной для питья, почти не было.

С Тампико Рокка мне будет легче. Правда, двое не могут передвигаться так же незаметно, как один, но Рокка - это исключение. И одновременно мне будет тяжелее, потому что если с ним что-нибудь случится, винить я буду только себя.

Прежде всего мне нужно было купить лошадь, но обегав весь город, я не нашел ни одной, которую согласились бы продать. Везде, где я побывал, расспрашивал о седле и наконец купил изношенное испанское седло с седельным мешком и широкими шпорами, хоть и старое, но притертое и удобное. Оно стоило мне восемнадцать долларов и три доллара - тоже старые седельные сумки. Двадцать пять центов я заплатил за армейскую фляжку. Мало-помалу я набирал снаряжение и припасы, а к тому времени, как приобрел запасной оружейный пояс, уздечку и всякие мелочи, оказалось, что я истратил больше пятидесяти долларов из моих скудных запасов. А лошадь так и не достал.

Бегая по Тусону, я на всякий случай высматривал Арча и Вольфа Хэдденов. Оказалось, что один из участвовавших во вчерашней перестрелке, не убит, а тяжело ранен, и по прогнозам доктора, останется жить. Другого завернули в его же одеяла и похоронили на городском кладбище.

К полудню у меня было почти все необходимое, не считая коня.