После этого мы поспешили в свое укрытие, поскольку опасались, что индейцы хватятся мальчика и заподозрят неладное. Апачи не доверяли ни одному пленнику, даже если тот уже свыкся с их образом жизни. Однако они глубоко заблуждались, полагая, что из Сьерра-Мадре убежать невозможно… или что никто не попытается спасти детей.

Первое, что я сделал, — отыскал кусок черной пемзы, чтобы в нужный момент он был под рукой. Я спрятал его под кустом, потом мы сели на лошадей и поехали в противоположном от стоянки направлении, по тропе, огибающей утес. Он так круто обрывался вниз, что создавалось впечатление, будто едешь по отвесной стене.

Сможет ли мальчуган скрыть от индейцев встречу с нами? Этот вопрос всерьез тревожил меня.

Вряд ли ему удастся повидаться с остальными пленниками. Впрочем, у индейцев было принято ездить друг к другу в гости. Как знать…

Но где Орри Сэкетт? Где мой племянник?

И тут и там виднелись развалины — древние развалины, наполовину погребенные, заросшие кустарником и мхом. В одной из развалин мы обнаружили низкорослый, корявый кедр, которому могло быть лет сто.

Я спросил Рокку, кто здесь жил, но он только пожал плечами.

— Кто его знает… Про них говорили: «народ, который был здесь до нас и исчезнувший до того, как пришли апачи», — равнодушно ответил он. — Многие народы приходят и уходят. Так уж повелось на этом свете. Людей, живших в каменных домах… построенных в скалистых горах Аризоны и Колорадо, — вытеснили индейцы племени навахо и многих убили. Белый человек занял земли индейцев, но и сами индейцы до этого вытеснили других. Все время повторяется одно и то же. Но, по-моему, индейцев победили торговцы, а не солдаты.

— Как так? — спросил Баттлз.

— Они пробудили у индейцев интерес к вещам, которые те не могли сделать сами, и, таким образом, поставили их в зависимость от себя. Теперь для того, чтобы стать обладателем винтовки и других соблазнительных вещей, индейцу ничего не остается как либо купить их, либо украсть.

Я считал точно так же.

Рокка снова пожал плечами.

— Появление первого белого торговца на стоянке индейцев знаменовало собой не что иное, как погибель. Так я думаю.

На этом разговор оборвался, потому что мы приблизились к высокому, сыпучему, крутому склону и стали спускаться в мрачный каньон. Добрую часть пути лошади проделали, скользя на поджатых задних ногах. По дну каньона текла река Бависпе, берущая начало выше в горах. Это было странное, таинственное место. Я спрыгнул с коня и некоторое время стоял, прислушиваясь, не отрывая рук от седла. Вокруг было тихо, журчала вода по каменистому руслу, да ветер раскачивал макушки сосен. В таком угрюмом месте тебя не покидает ощущение, что за тобой наблюдают.

— Мне не нравится это место, — сказал Джон Джей Баттлз. — Оно похоже на преисподнюю.

Я же думал о белых детях, похищенных апачами, жалких, запуганных. Но жизнь в этих краях — не самое ужасное из всего, что бывает на свете. Сьерра-Мадре — необыкновенно красивые горы.

Мы приблизились к стоянке апачей, о чем свидетельствовали многочисленные следы. Напились у ручья, по очереди слезая с коней. Остальные, оставаясь в седле, внимательно озирали окрестности. Мы пересекли речку и стали подниматься по извилистой тропе.

Над ближайшими вершинами гор нависли черные тучи, в воздухе пахло грозой. Стоянка Катенни находилась где-то внизу, скрытая низкими облаками. Только лишь мы начали спускаться, осторожно лавируя между деревьями, как хлынул проливной дождь, с порывистым сильным ветром.

Лес не мог служить защитой от дождя, и нам ничего не оставалось, как искать какое-нибудь укрытие. Вскоре мы увидели огромную, вырванную с корнем сосну, верхушка которой зацепилась за скалы.