Глаза Нэн снова наполнились слезами, но она все же склонилась в поклоне и пробормотала:

– Да, милорд. Благодарю вас.

Зажав в кулаке записку, горничная поспешно удалилась. Шарлотта осталась наедине с Брэндом.

В окна монотонно барабанили капли дождя. На тумбочке у кровати мерцали свечи в канделябре. Еще один подсвечник с зажженными свечами стоял на столике возле камина. Шарлотта старалась не думать о том, что находится с Брэндом наедине в своей спальне и умирает от желания оказаться в его объятиях. Она подошла к Брэнду и проговорила:

– Я очень рада, что Нэн не имеет к этому делу никакого отношения. Но все же меня кое-что волнует. Скажи, ты ведь не получал записку со словами «ты следующий»?

– Нет, не получал. Вероятно, потому, что в ближайшее время смерть мне не грозит. Если меня арестуют, то сначала состоится суд, а потом вынесение приговора.

Подобная перспектива ее пугала, и думать на эту тему не хотелось. Как мог он относиться к этому с таким безразличием?

Да. Следовало во что бы то ни стало найти убийцу. Найти как можно быстрее.

– А может, убийца – Урия Лсйн? – проговорила она неожиданно. – Но что могло заставить его убивать членов Лиги?

– Хотелось бы мне знать, – пробормотал Брэнд. – Наверное, он сумасшедший. Видишь ли, Лейн много лет страдает от сифилиса, который как пить дать уже разъел его мозги.

– От сифилиса? Что это?

Брэнд посмотрел на нее с удивлением:

– Это болезнь, которую он подхватил от зараженных шлюх.

– А у тебя нет этого... – Шарлотта в ужасе уставилась на Брэнда.

Тот отрицательно покачал головой:

– Я осторожен при выборе любовниц. Очень осторожен. – Его взгляд остановился на ее губах. – А почему тебя это беспокоит?

Сердце Шарлотты гулко застучало, и она почувствовала, что краснеет.

– Хочу быть уверенной, что ты внезапно не превратишься в буйнопомешанного.

– Я постараюсь держать себя в узде, если только ты не станешь умолять о противоположном.

Шарлотта вспыхнула:

– Я никогда никого ни о чем не умоляю! И уж конечно, никогда не стану умолять о чем-либо тебя.

Он провел пальцем по ее щеке.

– Я мог бы доказать обратное, Шер. Всего лишь за две минуты.

Его прикосновение разожгло в ней огонь желания. Они были одни, и Шарлотта слишком хорошо это сознавала; ей безумно хотелось, чтобы он ее поцеловал. Но, несмотря на бархатистые нотки в его голосе, чувствовалось, что он раздражен. Интересно, что именно его раздражало?

Шарлотта отстранила его руку.

– Мы говорили о расследовании, если ты помнишь. Я ошибалась в мистере Джонсе. Он страшный человек, и то, что он обвинил тебя в убийстве, не сойдет ему с рук.

Его губы скривились в ироничной ухмылке.

– Как, ты взяла меня под защиту? Но я и сам в состоянии за себя постоять.

– Не уверена, если тебя не отправят за решетку за преступления, которые ты не совершал. Ведь к мнению мистера Джонса на Боу-стрит прислушиваются. Он может оболгать тебя перед магистратом.

Брэнд нахмурился и проворчал:

– Может статься, что далеко не все ложь.

Шарлотта опешила:

– Господи, что ты говоришь? Разве ты стал бы охотиться за членами Лиги? И неужели ты мог бы убить собственного брата и племянника? Это так же нелепо, как если бы сказали, что моя бабушка способна на такое.