— Идет, — согласилась я.

Только мы устроились в кафе, где музыка не так резала уши, как запиликал сотовый, предусмотрительно врученный мне Юрием Анатольевичем в тот день, когда я согласилась охранять его сына.

Звонила мама Никиты и просила меня срочно приехать к ним домой. Сегодня должен был вернуться Юрий Анатольевич, и сначала я подумала, что он хочет поскорее повидаться с сыном, но потом эта мысль оставила меня — уж слишком официальным был тон Людмилы Григорьевны.

— Пиво отменяется, твоя мама желает меня срочно видеть.

— Может быть, я… — начал было Никита.

Я отрицательно покачала головой.

— Ты — со мной, а я — с тобой. Погнали.

— Погнали, — уныло согласился Никита.

* * *

Возле дома на Провиантской стоял внушительных размеров «Додж» стального цвета, чем-то напоминавший дорогой элитный гроб. Кроме Людмилы Григорьевны, нас ждал еще один человек. Невысокий, плотный, круглолицый, с большими загорелыми залысинами, он поднялся навстречу мне из кресла. На нем был свободный дорогой костюм и шелковая сорочка без галстука.

— Дядя Коля! — обрадованно произнес Никита, пожимая ему руку.

— Привет, Ник, — он сжал Никиту в своих крепких объятиях и, кивнув мне, представился:

— Овчаренко Николай Анатольевич, брат Юрия, Никитин дядя.

В его небольших умных глазах я прочла тревогу и озабоченность.

— Присаживайтесь, Евгения, — Людмила Григорьевна указала мне на кресло, — а ты, Ник, иди пока к себе, нам нужно поговорить.

— А где папа? — Он вопросительно посмотрел на мать, потом на дядю.

— Он задерживается, иди.

Людмила Григорьевна подождала, пока Никита уйдет, и голосом, в который вложила массу трагизма, произнесла:

— Мой муж пропал…

Я молчала, ожидая продолжения. Прошло, наверное, полминуты, прежде чем в разговор вступил Николай Анатольевич.

— Лучше я скажу, Людмила. — Овчаренко покрутил массивный золотой перстень с черным камнем на безымянном пальце правой руки и в упор посмотрел на меня. — Три дня назад Юра уехал в Болгарию, сегодня он собирался вернуться. Самолет, которым он должен был прилететь, приземлился в аэропорту Тарасова, — он взглянул на золотой «Роллекс» на своем запястье, — почти пять часов назад.

Я молча достала сигарету. Заметив это, Николай Анатольевич вынул из кармана пиджака зажигалку «Ронсон» в золоченом корпусе с ажурной монограммой и, откинув крышку, крутанул колесико.

Богатенький дядечка у Никиты!.. Сделав пару з