Сначала он решил, что Коннор, этот старый распутный козел, положил глаз на Аманду Кинстер, но потом, когда роббер был сыгран, он усомнился в правильности своего предположения. Ставка, которую Коннор предложил сделать Аманде, в случае проигрыша ничем ей не грозила. Более того, подбив ее на игру, он тем самым оградил ее от общения с другими завсегдатаями «Меллорса». Одного Коннор не предусмотрел: того, что Кармартен не захочет – а скорее всего не сможет – быть ее партнером в висте и тем самым поставит ее в затруднительное положение. Мартин не сомневался, что как раз к этому тому, чтобы поставить ее в затруднительное положение, – Коннор не стремился.

Он наблюдал за ней, за тем, как она оглядывала зал в поисках спасителя…

Мартин мысленно покачал головой, дивясь собственной впечатлительности. С каких это пор в нем проснулось это странное рыцарство? Неужели все дело в молящем взгляде огромных васильковых глаз? Многие из его знакомых в Лондоне и за границей расхохотались бы при мысли, что такое возможно. Однако вид Аманды Кинстер, изо всех сил пытающейся сохранить гордость, подействовал на него неожиданно: в нем, к его собственному изумлению, вспыхнуло непреодолимое желание защитить ее.

Еще более удивительно то, что он получил удовольствие от этого. Ни разу после его возвращения в Англию ему не довелось играть в такую интересную и захватывающую игру. Прелесть игры усиливалась еще и тем, что партнером была женщина. Аманда продемонстрировала не только исключительный ум и незаурядную сообразительность, но и способность собраться и не впадать в панику в сложной ситуации, а также чувство меры – когда искренне, но немногословно поблагодарила его. В какой-то степени она приняла его помощь как нечто должное, хотя в тот момент она не знала, кто он. Она держалась как принцесса – что ж, тогда все правильно, у принцессы должен быть рыцарь, чтобы отстаивать ее интересы.

Поступок Коннора заинтриговал Мартина. Произвольный снос только подтвердил его подозрения насчет человеколюбивых намерений старого пройдохи. Никто не поверил бы, что Коннор способен на такую грубую ошибку. Очевидно, в какой-то момент во время игры тот решил, что гораздо выгоднее проиграть и превратить Аманду Кинстер в свою должницу.

Мартин все не мог решить, как следует к этому относиться. Возможно, никак, только еще раз оценить проницательность Коннора. И ведь тот оказался абсолютно прав: беспутный граф Декстер не представлял никакой угрозы для Аманды Кинстер. Он не будет строить никаких планов на ее счет. Потому что хорошо знает, кто он, кто она и что она не для него. Хотя несколько часов в ее обществе доставили ему огромное удовольствие, он не допустит, чтобы васильковые глазки и пухлые губки – и даже атласная кожа и шелковистые волосы – лишили его осторожности, которая давно стала его второй натурой.

Женщинам типа Аманды Кинстер нет места в его жизни. Ни сейчас, ни в будущем.

Заглушив тихий шепот сожаления, поднявшийся в его душе, Мартин повернул на Парк-лейн и пошел к своему дому.

– Я нашла его! – Аманда, возбужденная, с горящими глазами, втащила сестру в свою спальню и захлопнула дверь. – Это само совершенство! Он просто великолепен – о большем и желать трудно.

Девушки сели на кровать, Амелия судорожно сжала руки Аманды.

– Ну, рассказывай!

Аманда с радостью выполнила ее просьбу. Услышанное потрясло Амелию до глубины души.

– Декстер?

– Именно так. Таинственный, неуловимый граф Декстер, предмет пересудов и сплетен.

– А он красив?

– До умопомрачения. Он… – Аманда тщетно пыталась подобрать подходящее слово, а потом просто махнула рукой. – Короче, красивее его я не встречала.

– А что еще ты о нем знаешь?

– Что он умен, проницателен – он вовремя сообразил, что нужно заменить мое шампанское водой, и научил Меллорса, как сделать так, чтобы никто этого не заметил.