Поддерживать порядок в доме значилось первым номером. У этой загадочной строчки было короткое пояснение: вся прислуга частично переходила под мое управление, но последнее слово оставалось за Антуаном. Тогда я еще подумала, что недалеко ушла и, оказывается, получила работу экономки, а не секретаря, но жестоко ошибалась.

Вторым номером шло сопровождение Антуана куда бы то ни было. Место и время указывал сам Антуан, и отказаться по договору я не имела права даже в том случае, если буду при смерти. Тогда я подумала, что за 150 евро в сутки я вполне могу служить как экономкой, так и эскортом, если так будет угодно моему новому хозяину, но ошиблась еще раз.

Третья строчка — ничего криминального. Вести его ежедневник и напоминать ему обо всех важных событиях вне работы. Наверное, это уже больше похоже на обязанности секретаря, но почему-то ощущала я себя как пакетик растворимого кофе — три в одном.

Четвертая строчка повергла меня в шок, потому что в круг моих обязанностей входил еще и секс, а также все его разновидности, которые для меня любезно расписали. Да я половины слов не знала из этого списка. Была настолько шокирована, что собиралась бухнуться в обморок или слечь с сердечным приступом, но ни то, ни другое приходить ко мне не спешило. Хотела было уже подняться и разъяренной фурией влететь в кабинет к этому рабовладельцу, но взгляд уже зацепился за следующую строчку.

Я должна была проводить три часа в сутки с восьмилетней девочкой по имени Адель, позволяя ей называть себя мамой. Мамой за 150 евро в сутки.

Дальше было подробное расписание на неделю, в котором звездочкой стояла пометка о том, что пункты могут изменяться, но я его не видела. Я вообще ничего не видела за пеленой слез. Смяв договор, я небрежно запихнула его в сумку, поднялась под недоумевающим взглядом секретаря и направилась прямиком в кабинет к человеку, по которому чесались мои кулаки. Весь его лоск, внешность, сексуальность больше не значили для меня ровным счетом ничего. Да как так можно вообще?

— Я уже закончил. Сейчас поедем, — на секунду оторвавшись от бумаг, безэмоциально проговорил Антуан, еще раз окинув меня взглядом с ног до головы. Ему явно во мне что-то не нравилось, но именно сейчас мне на это было наплевать.

— Я не буду на вас работать! — ответила твердо.

— Да? — удивленно воззрился на меня мужчина, окончательно откладывая в сторону документы. — Позволь же узнать, что именно подвигло тебя на такие кардинальные перемены? Мне кажется, ты очень настойчиво желала получить это место.

— Я прочитала договор!

— О, как замечательно. Только запомни на будущее: договоры обычно читают перед тем, как их подписывают, — зло усмехнулся он, складывая руки на груди.

— Это незаконно!

— Законно, — спокойно возразил мужчина, освобождая свое кресло.

Каждый его шаг отдавался в ушах набатом, а сердце подпрыгивало, желая вырваться и убежать, но я упрямо стояла на месте.

— Я не буду на вас работать, и договор свой вы можете засунуть себе… — речь моя оборвалась, так и не закончившись, потому что, подойдя ко мне вплотную, Антуан прижал меня к себе, зафиксировав голову пальцами на затылке, и болезненно впился в мои губы.

Поцелуй рушил волю, сносил все выстроенные для защиты стены, кружил голову. Не отвечала, пыталась сопротивляться, оттолкнуть мужчину, упираясь ладонями в его грудь. Еще не все сказала, еще не закончила свою речь, но слова постепенно выветривались из головы, как сходило на нет и сопротивление.

Будто ощутив, что уже почти выиграл, Антуан изменил тактику и теперь касался мягко, нежно, почти невесомо. Приоткрыв губы, отвечала — как умела, как могла, — но именно это и стало его ошибкой, потому что месть моя не заставила себя долго ждать.