Это был настоящий, массовый и притом разрешенный правительством гипноз.

Словно незримый иллюзионист раскачивает маятник перед всем миром, который, разинув множество ртов, водит миллиардами глаз влево-вправо, влево-вправо…

«Итак, напоминаем: третья цифра — восемь… Очень скоро мы узнаем четвертую… Вы волнуетесь, Нил?»

Нил «мать-его-так» Джефферсон ни черта не волновался. Нил вот уже в шестьсот тридцатый раз тупо улыбался в камеру и медленно вжимал в стол кнопку, запуская лототрон.

В проклятом барабане крутились бумажки с цифрами. Бумажек было много, цифры могли повторяться бессчетное количество раз.

За шестьсот тридцать выпусков главный — и единственный — приз разыгрывался тридцать пять раз. Еще два вечера, и станет известна тридцать шестая выигрышная комбинация.

Пока что ни один номер не соответствовал реально живущему на свете человеку.

Хотя чему удивляться? Ведь совпасть должны были не две-три цифры — восемнадцать.

Первые восемь цифр должны были составить дату рождения: две обозначали день, две — месяц и четыре — год. Следом шел уникальный номер гражданина, состоящий из десяти знаков. У каждого человека на свете наличествовал такой — будь то аккурат появившийся на свет малыш в роддоме на окраине Москвы или девяностолетний старик-отшельник, живущий в лесах Амазонки.

Итого — восемнадцать цифр.

Примитивный развод… Но люди не могут не играть.

В конце концов, платить за просмотр шоу не заставляют, так чего же опасаться? Это всего-навсего чудновеселая игра, победитель которой, если таковой найдется, получит — о Боже, это просто невероятно! — счастье.

Занавес.

Новал толкнул сидевшего рядом с ним мужчину в плечо.

Никакой реакции.

Тогда Винс нагнулся и плюнул мужчине в стакан.

— Сюрприз! — с улыбкой сообщил он.

Хозяин стакана и бровью не повел.

— А в ответ тишина… — пропел Винсент и, щелкнув пальцами, обратился к бармену:

— Ты не поверишь, дружище, но по нечетным, когда у тебя смена, я сплю с твоей женушкой!

Бармен не повернул головы. Он вообще не шевельнулся. Его глаза следили за ведущим на экране.

— Черт, шутка не вкатила, — вздохнул Винс. — Хотя удивляться нечему. Женись я на такой корове, тоже не поверил бы.

Посидев немного, он резко повернулся влево и, ткнув пальцем в грудь чернокожего паренька в бейсболке, воскликнул:

— Твоя мама такая тощая, что может пролезть под дверью и спрятаться под ковром!

Никаких возражений.

— Согласен, до парней из стенд-апа мне далеко. Но, честное слово, я старался! — Винс скорчил жалобную физиономию и просящим тоном протянул:

— Может, угостишь меня выпивкой, черномазый? О, нет! Нет, я этого не говорил! У вас нет свидетелей! У вас нет доказательств!..

Новал вскочил с табурета и стал павлином расхаживать между посетителей. Проходя мимо очередного истукана, он высказывал первое, что приходило на ум:

— Боже, только идиот мог напялить широкополую шляпу к спортивному костюму… А эта и вовсе оделась, как шлюха, хотя днем торгует хот-догами на углу Баттерфляй и Хелпми… Хотя, это одно и то же… А это что за рожа? Вылитый осел!.. Ну а вон тот, с лисьей мордой…

Таким странным образом он добрался до выхода и уже собирался толкнуть дверь, когда его что-то остановило.

Это «что-то» стоило тридцать баксов и было чертовски крепким.

— Единственный нормальный человек среди этих уродов… — проворчал Винс, погладив седого мужчину в опрятном костюме по загривку. — Дарить — это ведь так здорово!

С этими словами Винс подхватил со стола бутылку «Мидлтона» и, отсалютовав Опрятному, покинул бар.