Шон встал между скверной и ад-алом, и поднял нож. Его глаза пылали чистым янтарем.

Скверна убьет его. Я потеряю его, а этого не может случиться. Я потеряла уже слишком многих. Я потеряла отца, маму и брата. Даже сестра какое-то время была потеряна. Я потеряла семя гостиницы.

Никто не отберет у меня Шона. Я любила его, он любил меня, и он был моим.

Нет. Не сегодня. Никогда.

Не в моей гостинице.

Могучая волна гнева охватила меня и прорвалась сквозь тьму. Запирающая меня стена развалилась, а ее обломки истаяли. Меня немедленно достигла вся сила Гертруды Хант, гостиница неожиданно восторжествовала, чувствуя легкое головокружение от того, что она, наконец-то, меня чувствует, и мы связаны. Метла приземлилась мне в руку. Я была на ногах, но не знала, когда или как вскочила. Я подняла метлу и выплеснула из нее всю силу гостиницы и своей магии.

Метла засияла ярко-голубым. Стена чистой магии взметнулась перед облаком скверны, бриллиантово-голубым барьером отделяя ее от Шона. Облако врезалось в него и отшатнулось.

Шон улыбнулся мне.

Призрачный ветер шевелил мои волосы и подол мантии - во мне росла магия гостиницы. Скверна съежилась, прижимаясь к земле, но бежать было некуда. Это была моя гостиница. Земля, деревья, воздух - все здесь было моим. Я обернула барьер вокруг скверны, запирая ее в магическую сферу.

Она вскочила, пытаясь сбежать, но я поймала ее в кулак своей силы и сжимала, сильнее и сильнее. Я сжимала ее, потому что любила Шона, потому что любила сестру и племянницу, потому что Дразири заставили меня пережить смерть маленькой гостиницы, потому что Хиру пожертвовали всем, и потому что никто и ничто не избежит расплаты после угроз мне, моей семье или гостям на земле Гертруды Хант.

Скверна поредела под натиском моей силы, саморазрушаясь.

Было больно, но я едва это замечала. Я сжимала. Я хотела почувствовать ее смерть.

Сфера пульсировала белым, сжимаясь.

Скверну внутри охватило голубое пламя. Она выла, сгорая, ее резкие вопли сильно и болезненно резали уши.

Никто не проронил ни слова.

Она горела, пока не превратилась в ничто.

Я посмотрела на Дразири. Моя мантия почернела, а лицо должно было быть ужасным, потому что даже пойманные силой ад-ала, они попытались отпрянуть назад. Он не позволил им тронуться с места.

- Гостиница ваша, хранительница, - произнес ад-ал.

- Можете начинать, - обратилась я к Закату.

Хиру спустились с крыльца медленными, мучительными шагами. Дразири и оборотни расступились, давая им широкий проход - кто-то по своей воле, кто-то оттесняемый ад-алом. Печальный голос Хиру эхом пронесся по двору, растворяясь в наступающих сумерках.

- Вы уничтожили наш дом. Вы погубили наши семьи. Вы почти погубили наш народ. Вы приговорили нас к вечным скитаниям, ведь ни одна другая планета нам не подходила. Сегодня вы узнаете, почему.

Девять цилиндров поднялись из земли, неся в себе членов Архивариуса. Пластиковые тубы погрузились обратно в грунт. Девять существ подняли перед собой руки и шагнули навстречу друг другу, образуя кольцо. Плоть потекла, словно вода, превращаясь в водоворот и сливаясь в одно целое.

Я искривила пространство, чтобы скрыть задний двор с улицы. Жители района Авалон явно не были к такому готовы.

Гигант опустился на одно колено. Он был в форме человека, но его голова не имела черт лица, кроме темной полоски рта. Его покрывала шерсть оборотня, каждая волосинка которой была длинной и прозрачной. Звезды и галактики заскользили по его меху и пернатой гриве Дразири, когда в нем отразились глубины бесконечного Космоса. Гребень Ку вырос на его голове. Иглы Острошипа прорезались на его плечах. Он раскрыл рот, и в его темноте сверкнули два вампирских клыка. Позади него распахнулась пара крыльев, мерцающих звездами. Архивариус отражал нас самих, подобно тому, как его тело отражало ночное небо.