Ну хорошо, а для чего остальные?

Увы, это было слишком трудно!

И, убедившись, что больше ничего не поймешь, и приняв внезапное, бесповоротное, мужественное решение непременно стать в будущем конструктором самолетов и никем иным, Горошек выглянул наружу.

Выглянул- и задохнулся от восторга.

На небе уже показалась луна. В эту минуту она озаряла своим светом огромную, распростертую внизу пелену туч. Было так, словно самолет плывет над безмерно спокойным серебристо-жемчужным морем.

Горошек вздохнул. Впервые в жизни он понял, ощутил всю огромность, все величие мироздания. И с гордостью подумал, что хотя по сравнению с этим огромным миром он, Горошек, просто букашка, но он- человек, сын рода людского, один из тех, кто способен опуститься в таинственные пучины морей и взлететь на тысячи миль над серебряными морями туч. До самой луны и… И еще дальше!

Мысли эти были, правду говоря, не только гордые, но и несколько сбивчивые. Чтобы лучше их продумать, Горошек прикрыл глаза…

А Як плыл над серебристо-серым морем туч, напевая какую-то песню. Вольно и широко, неслыханно широко лилась она. Потом шум мотора начал затихать… Песня тоже стихла. Наконец затихло все.

Но Як не спал: пульсируя ритмом приборов, простирая могучие крылья, он неустанно летел на юг.

Вокруг была пустыня. Ночная пустыня. Горошек съежился на переднем сиденье Капитана, а Капитан, подпрыгивая и шатаясь, съезжал с какой-то огромной горы.

По всему горизонту, куда только хватал глаз, шла свирепая битва. Слышен был непрестанный, терзающий уши рев пушек. Рев все приближался, становился все страшнее. Горошек хотел пошевельнуться, но не мог. Хотел крикнуть, но не смог издать ни звука. Наконец он услышал отчаянный крик Ики:

«Горошек!»

И проснулся.

Но орудийный рев не затихал и по-прежнему терзал уши. В кабине было еще темно. И сквозь окна ее ничего не было видно, кроме густого тумана и мрака. Порой этот мрак пронизывали синие отблески. По стеклам хлестали струи дождя.

А самолет? Спокойный его полет превратился в серию ударов, скачков, рывков. Моторы ревели и стонали от усилия.

При блеске молнии Горошек увидел где-то совсем рядом расширенные от страха глаза Ики. Он хотел ее успокоить, сказать что-то разумное, но не мог издать ни звука. К счастью, в этот самый миг прозвучал спокойный, хотя и напряженный голос Яка:

— Внимание! Не волноваться! Идем над Средиземным морем и как раз вошли в полосу грозы. Чтобы миновать зону максимальной опасности, переходим на бреющий полет. Резко пикирую. Если от перемены давления у вас заболят уши- несколько раз зевните. Подбородок прижмите к груди. Высота: тысяча метров, девятьсот метров… восемьсот… семьсот, шестьсот, пятьсот… так… ага, уже лучше, но мы опустимся еще ниже!

Боль в ушах была такая резкая, что Горошек позабыл даже о страхе. Лишь бы скорее избавиться от этой боли! Он широко открыл рот и прижал подбородок к груди. В кабине посветлело, так что можно было разглядеть — Ика делает то же самое. Оба одновременно закрыли рты и поспешно снова разинули. Должно быть, выглядели при этом ребята очень забавно, потому что сами внезапно покатились со смеху.

Прогремел гром, снова и снова блеснула молния. Як подскочил от удара ветра, резко накренившись на правое крыло.

А они хохотали. Хохотали как сумасшедшие.

— Что это вы там? — спросил изумленный Як.

— Ой! Хи-хи, хи-хи! — заливалась Ика.

— Потому что… ой, не могу! — покатывался Горошек.