– Вот ты объясняешь мне все это, но я все равно ничего не понимаю. Как-то все нелогично получается. Муж с женой ругаются, так громко, что их слышат соседи. Потом жена выбегает, чтобы, как ты говоришь, выпустить пар. Видит у подъезда машину мужа, и даже вид этой машины ее злит. Почему? Может, она узнала, что он на этой машине возил свою любовницу? Тогда Лена хватает первое, что попадается под руку, палку, и начинает колотить по машине мужа. Понятно, что ей очень плохо, совсем худо. В этот момент она не думает, что издает слишком много шума, не слышит вой сигнализации, не обращает внимания на лица любопытных соседей в окнах. Но если она совершила настоящее преступление и пристрелила его, то сделает одно из двух: или позвонит в полицию и признается в убийстве, или постарается спасти себя – скрыть следы и повесить преступление на кого-то другого. Кстати, а звук выстрела кто-то слышал?

– Да, слышали. Незадолго до того, как сработала автомобильная сигнализация.

– Но если свидетели назовут точное время выстрела, а оно совпадает, так я понимаю, со временем смерти, тогда Лене остается только найти свидетелей, которые подтвердили бы, что в момент убийства она была далеко от дома. Тех, кто видел, как она бегала сама не своя по улицам.

– Было бы куда проще, если бы во дворе дома имелись видеокамеры, – вздохнул я. – Но поскольку большая часть информации связана со свидетельскими показаниями, значит, надо будет работать с конкретными людьми и постараться не упустить ни единой детали.

Мы переместились в гостиную и расположились на диване. Я так устал, что решил остаток вечера не думать о той, другой Лене. Завтра будет новый день, будут дела, встречи, звонки, размышления, а сейчас нужно наслаждаться покоем и присутствием рядом любимой женщины.

– Палка. – Я вдруг открыл глаза и выпрямился. – Что же я, болван, не спросил его о палке? Где она? Сохранились ли на ней отпечатки пальцев?

– Интересный вопрос. – Лена подняла указательный палец. – Но что-то подсказывает мне, что в деле нет ни палки, ни отпечатков.

– Это почему же?

– Не знаю. Вот чувствую.

Я улегся на диван и положил голову ей на колени. Последним, о чем я успел подумать, были мои странные влюбленные. Интересно, как они там?

Ладно я, у меня за плечами много пережитого, и я, думаю, успел как-то закалиться и даже огрубеть, научился стойко держаться и не раскисать – ради детей, ради моей семьи. Но какой жизнью жила Лена и что заставило ее скрывать многое от меня – в этом мне еще только предстояло разобраться.

Сейчас же мы поднимались с ней ко мне, где за дверью первое, что она увидит, это выставленные в ряд разноцветные башмачки моих маленьких детей. А еще через несколько минут на пороге появится заспанная Катя, няня моих детей, вполне себе привлекательная и очень домашняя, и Лена сразу же примет ее за мою жену. И это станет для нее ударом. Она медленно повернет ко мне голову и посмотрит на меня с недоумением, страхом, потому что при наличии жены ее положение еще больше усложнится и уж ничто не заставит ее увидеть во мне своего защитника, даже друга.

Мы остановились перед дверью. Лена посмотрела на меня, и в этом взгляде было столько вопросов, что я даже растерялся.

– Я не женат, я живу один с детьми, они совсем маленькие. Еще есть няня Катя, но она просто няня.

– Так ты не женат? – Глаза ее моментально наполнились слезами радости и облегчения. – И вот за этой дверью сейчас спят твои дети?

Последние слова она произнесла шепотом.

– Да.

– Ты поэтому молчал? Боялся, что твои дети помешают нам? Да как ты мог? Дети! Боже…

Я видел, что ей было трудно говорить.