— Ах, мистер Фледжби! — сказала миссис Лэмл. — Какое предательство! Вы отступились от моего бедного розового платьица и перешли на сторону голубого!

— Победа, победа! — воскликнул мистер Лэмл. — Ваше платье забраковано, моя дорогая!

— А что, — сказала миссис Лэмл, нежно касаясь руки своей любимицы, что говорит по этому поводу Джорджи?

— Джорджи говорит, — ответил за мисс Подснеп мистер Лэмл, — что вам, Софрония, любой цвет к лицу, а если б она могла предвидеть столь милый, хоть и смутивший ее комплимент, платье на ней было бы другое. Нет, Джорджи, это вас не спасло бы, говорю я, ибо как бы вы ни нарядились, Фледжби все равно провозгласит цвет вашего платья своим любимым цветом. А что говорит сам Фледжби?

— Он говорит, — отвечала за мистера Фледжби миссис Лэмл и погладила своей любимице руку (тоже за мистера Фледжби). — Он говорит, что это вовсе не комплимент, а естественная дань восхищения, вырвавшаяся у него невольно. И он прав, — добавила она с еще большим пылом, навязывая Фледжби и этот пыл. — Тысячу раз прав!

И все-таки даже теперь они не желали смотреть друг на друга. Мистер Лэмл, казалось, заскрежетал своими искрометными зубами, запонками, глазами, пуговицами — всем сразу, и бросил на эту парочку злобный взгляд из-под насупленных бровей, выражающий сильное желание стукнуть их лбами и таким образом заставить сойтись поближе.

— Вы уже слышали эту оперу, Фледжби? — спросил он и осекся, чтобы не буркнуть: "Черт вас подери!"

— Да как будто нет, — ответил Фледжби. — По правде говоря, я понятия не имею, что это за опера.

— И вы тоже, Джорджи? — спросила миссис Лэмл.

— Т-тоже, — чуть слышно пролепетала Джорджиана, потрясенная таким совпадением.

— Так, значит… — воскликнула миссис Лэмл в восторге от важного открытия, поступившего в ее распоряжение. — Значит, вы оба ее не слышали? Превосходно!

Это проняло даже малодушного Фледжби, и он почувствовал, что ему следует сделать решительный шаг. И он сделал его, сказав не то миссис Лэмл, не то окружающему воздуху:

— Я счастлив, что мне суждено…

Так как он замер на полуслове, мистер Лэмл собрал в кулак свои рыжие бакенбарды и, выглянув из-за них, словно из-за куста, подсказал ему:

— Роком?

— Да нет, — промямлил Фледжби, — не роком, а судьбой. Я счастлив, что судьба начертала в книге… ну, в той самой книге, которая у нее есть… что я впервые буду слушать эту оперу при столь памятных обстоятельствах, то есть в обществе мисс Подснеп.

На что Джорджиана ответила, зацепив мизинец за мизинец и обращаясь к скатерти:

— Благодарю вас, обычно я хожу в оперу только с вами, Софрония, и очень этому рада.

Волей-неволей удовлетворившись и таким скромным успехом, мистер Лэмл вывел мисс Подснеп из столовой, точно открыл ей дверцу клетки, а миссис Лэмл последовала за ними. Когда наверху подали кофе, мистер Лэмл не спускал глаз с молодого Фледжби, и лишь только мисс Подснеп допила свою чашку, показал этому юному джентльмену пальцем (как глупому сеттеру), чтобы он принял ее.