В знак приближающейся весны профессор Левин, который вел у Теда латынь, дал всей группе задание вне плана — прочесть знаменитый гимн «Pervigilium Veneris». И хотя в нем воспевается весеннее празднество в честь богини Венеры, покровительницы влюбленных, заканчивается гимн на трогательной и грустной ноте. Поэт сетует:

Из дневника Эндрю Элиота

4 ноября 1955 года

Еще задолго до поступления в Гарвард я мечтал быть хористкой в кордебалете.

Ведь это не только безумно смешно, но и очень хороший способ знакомиться с девушками.

На протяжении вот уже более ста лет клуб «Заварной пудинг» ежегодно ставит на гарвардской сцене какую-нибудь музыкальную комедию. Авторами, как правило, являются лучшие умы университета (одним из них, например, был Алан Дж. Лернер, 1940 года выпуска, который впоследствии написал «Мою прекрасную леди»).

Однако славу этим представлениям приносит не столько качество текстов пьесы, сколько количество участников кордебалета. Этот единственный в своем роде кордебалет состоит из загорелых преппи-качков в женских нарядах, которые скачут по сцене и дрыгают волосатыми мускулистыми ногами.

После премьерного показа в Кембридже участники этой бездумной и слегка вульгарной буффонады совершают небольшой тур по нескольким городам, отдавая дань гостеприимству бывших выпускников университета и, самое главное, зрелому возрасту их дочерей.

Очень давно мой отец впервые привел меня на одно из таких представлений, и до сих пор я помню, как парни на сцене с таким грохотом били копытами, исполняя канкан, что все вокруг едва не рухнуло. Деревянное здание на Хольок-стрит буквально ходило ходуном.

Постановка нынешнего года (сто восьмая по счету) называется «Бал для леди Годивы» — можно только догадываться о степени утонченности юмора этого представления.

Как бы там ни было, первый день прослушивания и распределения ролей походил на некое сборище слонов. Но по сравнению с некоторыми футболистами даже такие бойцы, как Уиглсворт, смотрелись грациозными сильфидами. Ну и конечно, кто бы сомневался, все эти мастодонты просто умирали от желания заполучить роль одной из горничных леди Годивы — тогда бы они вырядились как надо, на зависть участницам «Рокетс».

Я знал, что конкуренция будет жестокой, поэтому заранее поработал с гирями (подолгу приседал с ними) — подкачал икроножные мышцы до необходимой выпуклости, чтобы соответствовать требованиям.

Каждому давалось по минуте, чтобы спеть что-нибудь, но я думаю, все решалось в ту долю секунды, когда нас просили закатать штанины брюк.

Всех вызывали в алфавитном порядке, и, когда подошла моя очередь, я, дрожа коленками, вышел на сцену и исполнил куплет песни «Alexander's Ragtime Band», стараясь петь басом.

Два дня я с волнением ждал, когда вывесят список участников с распределением ролей, и сегодня это наконец случилось.

Там содержалось два сюрприза.

Нам с Уигом не суждено было стать горничными. Майк — к своей вечной славе — отхватил желанную роль Фифи, дочери леди Годивы, дебютантки высшего света.

А я — о стыд и позор! — назначен на роль принца Макарони, одного из претендентов на ее руку.

«Отлично, — пришел в восторг Майк, — значит, я, как ни странно, проживаю совместно с одним из моих воздыхателей».

А мне было не до смеха. Я подумал, что опять провалился.

Какой же из меня мужчина — даже в кордебалет не взяли.

*****

Это был обычный для пятницы вечер в «Марафоне».