Он говорил с английским акцентом, странным для обладателя ирландского имени. От его интонаций по позвоночнику бежали мурашки — акцент будил во мне воспоминания.

Я обернулась. «Живьем» Фланнери выглядел эффектнее, чем на снимке в досье ФБР. Бледная, прозрачная кожа будто светилась сквозь коричневую рубаху (роскошная кожа — одно из явных преимуществ вампиров). Глаза — чистая бирюза, а каштановые волосы ниспадали на ворот рубахи.

Хорош! Вряд ли ему приходилось бегать за своим обедом. Но больше всего впечатляла окружавшая его аура, эти напряженно звенящие волны силы. Мастер-вампир, никаких сомнений!

— Да, речь пойдет о Томасе Стиллвеле и Джероме Готорне. Бюро будет признательно за содействие.

Политес дал мне время, чтобы понять, сколько еще народу в доме. Я напрягла слух, но не засекла никого, кроме Фланнери, гуля-привратника и самой себя.

— Конечно, я готов служить закону и порядку, — произнес хозяин с едва скрываемой усмешкой.

— Вам здесь удобно вести беседу? — спросила я в надежде получше оглядеться. — Или предпочитаете более приватную обстановку?

Он усмехнулся:

— Агент Артур, если вы пришли с приватным разговором, зовите меня просто Лайам. Я искренне надеюсь, что мы найдем более увлекательную тему для беседы, чем Джером и Томас.

Я, конечно, не собиралась тратить время на болтовню после того, как заманю Фланнери в укромное местечко. Он попал в мой рабочий список, потому что был виновен в смерти своих работников. Хотя брать его под арест я не планировала: люди не верят в существование вампиров и упырей, поэтому закона, предписывающего, как обращаться с подобными убийцами, нет. Зато есть подразделение службы госбезопасности, и мой босс, Дон, присылает меня. Среди неумерших обо мне ходят самые разные слухи, которые множатся соразмерно удачно проведенным операциям. И только один вампир знает, кто я такая на самом деле. А с ним мы не виделись больше четырех лет.

— Лайам, уж не флиртуете ли вы с особым агентом, расследующим ваше участие в двойном убийстве?

— Катрина, невиновный человек спокойно воспринимает звуки приближающейся колесницы закона. В любом случае я благодарен федералам за то, что они прислали ко мне такую красивую женщину. Еще вы мне кого-то напоминаете, хотя я не припомню, чтобы мы раньше встречались.

— Не встречались. — Моя реакция была мгновенной. — Я бы запомнила.

Разумеется, речь не шла о комплименте в адрес Фланнери, однако он хихикнул с отвратительным самодовольством:

— Уж конечно!

Ах ты, самоуверенный сукин сын! Посмотрим, как долго продержится на твоем лице эта наглая ухмылка.

— Вернемся к делу, Лайам. Будем говорить здесь или приватно?

Он беспомощно развел руками:

— Раз вы так настроены, нам будет гораздо уютнее в библиотеке. Идемте.

Я проследовала за ним через анфиладу роскошных пустых комнат в потрясающую библиотеку с сотнями старых и новых книг. В застекленных витринах здесь хранились настоящие древние свитки. Однако мое внимание привлекло необычное произведение искусства на стене.

— На вид — примитив.

С первого взгляда материал можно было принять за дерево или слоновую кость. Но, приглядевшись, я поняла, что это человеческие кости.

— Работа аборигенов, ей почти триста лет. Подарок одного австралийского приятеля.

Лайам подошел ближе, его бирюзовые глаза наполнял изумрудный свет. Я знала, что скрывают эти огоньки. Похоть и голод у вампиров выражаются одинаково: в глазах переливаются изумруды, и появляются клыки. Лайам то ли захотел подкрепиться, то ли «пришел в охоту». Я же в любом случае не собиралась удовлетворять его желания.

У меня зазвонил сотовый.