— Я знаю. Мы продолжаем поддерживать связь. Я даже был на его свадьбе.

Их прервал официант, ждавший заказа. Они не углублялись в меню, так что Макс заказал лишь пару дежурных блюд.

В ходе разговора они, похоже, уклонялись от главной темы: Фредди, их друг, оказался предателем и убийцей. Эллиот принял этот факт как данность, но Макс хотел поговорить о нем. Он все еще не мог отделаться от образа той разрушенной церкви, окутанной дымом, и Фредди, стоявшего среди обломков упавшей крыши с широко разведенными руками, как фигура Христа на кресте. Ни его взгляд, ни голос не имели ничего общего с тем человеком, которого Макс знал, словно он был одержим.

— Ты подозревал, что это Фредди?

— Такая мысль возникала у меня в мозгу… но нет, я не уловил никаких признаков.

— Так что ты делал в церкви?

— Мне позвонила Митци. Ты же был в их квартире. Она беспокоилась о тебе.

— Почему она позвонила именно тебе?

— Потому что я попросил ее об этом. Мы потеряли твой след в этой точке. Она сказала, что ты спрашивал о Фредди, так что я позвонил в госпиталь в Бигхи, выяснил, где он находится, и прикинул, что ты тоже должен там быть. — Он помолчал. — Дорогая и обаятельная Митци… упокой Господь ее душу.

Она так и не добралась до Александрии. Гидроплан, на котором она летела, прошел слишком близко к Криту и был сбит «сто девятым». Все случилось так, как Макс порой предполагал, но он никогда не говорил на эту тему. Впрочем, теперь это было не важно.

«Да, упокой Господь ее душу», — мысленно произнес он.

— Я порой думаю, что могло бы случиться, не позвони она мне.

— Ну, например, тебе бы никогда не пришлось стрелять в меня.

— Это из-за Лилиан.

Макс издал недоверчивый смешок.

— Это правда. Он так и не открыл, где держит ее. Мой единственный шанс был в том, чтобы убедить его — я в той же команде, — и надеяться таким образом расколоть. — Эллиот раздавил сигарету в пепельнице. — Что я и сделал, должен добавить.

— Тацит…

— Его немецкий контакт. Фредди должен был купиться на это. Он же не знал, что мы раскололи коды. Он и представить этого себе не мог.

Теперь Макс все понял. Больше ему не надо было, прищурившись, рассматривать картину, стараясь понять ее смысл.

— Если ты говоришь правду, то в тот момент, когда ты упомянул Тацита, все было кончено.

— Кончено?

— Для тебя и твоего двойного агента. Не могу представить, что ты используешь человека, который знает, что коды взломаны.

— Это было бы… опрометчиво.

— А это значит, что в самом конце ты все отбросил, все, ради чего работал.

Эллиот развел руки:

— Выяснилось, что ты не единственный сентиментальный человек в этом мире.

Когда принесли заказ, они поговорили о работе Эллиота. Он рассказал немного, только то, что получает зарплату от правительства и что за прошедшие годы немало времени провел в Москве.

— Двадцать миллионов советских людей погибли, сражаясь за то же дело, что и мы, а теперь они враги. Попробуй представить себе такое.

Его мрачный прогноз заключался в том, что отношения между СССР и Западом крепко ухудшатся, прежде чем начнут улучшаться.

При помощи хорошей еды и еще одной бутылки вина они расслабились и стали говорить о более приятных вещах, о местах, которые посетили, и о других, в которых еще надеялись побывать, о своих новых семьях и о старых друзьях.

Макс рассказал Эллиоту, что Ральф сейчас летает на коммерческих рейсах на большие расстояния.

— Все еще стонет из-за машины?

— Машина другая, но стонет по-прежнему.