Лекси всхлипнула, глядя на него. Она чувствовала себя идиоткой, но сексуально-озабоченной идиоткой. Совершенно запуталась в порочных фантазиях Джейсона, который пытался навязать ей свое мировоззрение.

— Мы занялись сексом на кровати. У меня был долгий перерыв в отношениях. И поэтому мне хотелось. Я не отказала ему, хотя мы были мало знакомы. Не стоило нам начинать…

— Сколько? — Джейсон облизал большой палец и круговыми движениям начал массировать чувствительный бугорок. — Сколько раз ты кончила?

— Три. Я знала его два дня до, того как мы стали заниматься сексом, и он умолчал он наличии жены. И я даже не подозревала. Он всегда так набрасывался на меня, словно каждая минута без меня была годом.

— И ты давала ему? Раздвигала свои ножки и подставляла мокрую дырочку?

— Прекрати, это гадко. … Ох, так хорошо. Еще, Джейс…

— Я так и знал, что ты маленькая потаскушка, которая строит из себя недотрогу, — хрипло выдохнул Джейсон, наблюдая, как ее тело выгибает дугой, достигнув кульминации.

Очнувшись из плена удовольствий, Лекси повернула голову, чтобы посмотреть на Джейсона. Он лежал на спине и задумчиво смотрел в потолок. Его идеальный профиль был напряжен. Никому и них и в голову не пришло прикрыться.

— Почему ты так сказал? — обиженно спросила Лекси. Джейсон сдвинул брови, словно пытаясь вспомнить, о чем речь, чувственные губы дрогнули в подобии улыбки.

— Это часть игры. Не бери в голову. Не обижайся на то, что я говорю во время секса. Просто слова. Кстати, ты мне дашь адрес этого урода, и я его пристрелю. И остальных тоже. Никто не может прикасаться к моей малышке, кроме меня, — совершенно серьезно произносит Джейсон. — Даже, если это было до меня. Я отрежу их члены и скормлю собакам.

— Не смешно, — нахмурилась Лекси. Джейсон повернул голову. Черные выразительнее глаза с длинными ресницами охватили ее всю с головы до ног и погрузились в созерцание… потолка. Снова. Лекси чувствует, как в груди нарастает боль. Он снова это делает. Отстраняется после того, как получив свое. Каждый раз так происходит. У него проблемы с эмоциональными проявлениями чувств. Лекси не сомневается, что Джейсон намеренно создает послетраховую дистанцию, демонстрируя — это предел, все, что он способен дать. Она смотрит на его красивые губы, которые вызывают не меньше вожделения, чем спортивное тело. Эти губы творят чудеса легко и уверенно, так горячо и страстно, нежно и грубо.

Эти губы способны убить.

Протягивая руку, она проводит кончиками пальцев их контур, приручая… Джейсон вздрагивает и встречает ее взгляд. Удивление. И что-то еще… Сильное. Как страсть. Почти, как любовь.

Лекси ощущает острую потребность прикоснуться. Сейчас. Не только к губам, но и к сердцу. Пробудить Кая. Отогреть.

— Ты, правда, играл на скрипке? — спрашивает Лекси. Она замирает в ожидании ответа. Взгляд скользит по накачанным, бугрящимся от мускулов рукам. Неужели когда-то они держали скрипку?

— Говорят, что да, — Джейсон снова смотрит в потолок. А потом и вовсе закрывает глаза.

— А ты не помнишь?

— Я ничего не помню до шести лет, — отзывается Джейсон. Лекси двигается ближе к нему, ложится на его мощную грудь, прижимается щекой, слушая, как колотится его сердце. Очень сильно. Он взволнован.

— Почему?

— Отец говорит, что так на меня повлияла смерть мамы. Память заблокировал воспоминания о ней, а заодно и все остальные, чтобы оградить меня от страданий и боли. Поэтому ты не очень доверяй его россказням о том, что я пел в хоре и играл на скрипке.