— Это женщины, — прошептал Нестеров. — Красиво поют.
Звягин повесил автомат на плечо и, глядя на дувал, словно гипнотизируя его, медленно сказал:
— Они дадут нам спокойно уйти и стрелять больше не будут. Но если мы уйдем — значит, проиграли. Они идут на все, чтобы сохранить склад.
— Свяжись с Воблиным, пусть он принимает решение.
— Воблин ничего не решит. Он свяжется с командиром полка. А тот, сидя под маскировочной сеткой командного пункта и попивая водочку, обложит его матом и прикажет начальнику артиллерии разъепать кишлак из гаубиц. Нам останется только свалить тела женщин в кучу и поджечь их. Ты любишь сжигать трупы, Нестеров?
— Обожаю… Давай команду отходить, командир!
— Ты хочешь, чтобы меня потом по стене размазали в кабинете командира полка?
— Тогда давай команду стрелять. Только учти — я тебе не смогу помочь, у меня почему-то автомат заклинило.
— Врешь ты все, Нестеров. Все у тебя стреляет… Вы с Ашотом все дерьмо на меня свалить хотите… Бля, заменюсь — уволюсь из армии… Радист! Ко мне!
Звягин вышел на связь с Воблиным и рассказал ему о том, что произошло на площади. Начальник штаба долго молчал. Он думал о том, что Звягин, скотина такая, переложил решение проблемы со своих плеч на его плечи, и теперь Воблину надо было придумать, как перефутболить ответственность с себя куда-нибудь дальше.
— А если разбить дувалы ручными гранатами? — размышлял он вслух. — Женщины разбегутся, и мы возьмем «духов» в кольцо.
— Вы бы пришли сюда и показали, как это делается на практике, — посоветовал Звягин.
— Не умничай, ротный! Умный стал очень… Думаешь, что ты один такой страдалец? Мне тоже геморрой не нужен. Просто на войне каждый должен выполнять свои обязанности. Ты, как командир роты, должен принять решение на своем участке.
— В таком случае я принимаю решение отходить.
— Я тебе сейчас отойду! Я тебе так отойду, что мало не покажется! Ты должен выполнить боевую задачу и завладеть оружием противника! Дай целеуказания артиллерии, пусть накроют позиции противника огнем.
— Повторяю: на позициях противника — женщины. Артиллерия исключается.
— Бля, какие у меня тупые подчиненные попались! Придумать ничего не могут. Сейчас я свяжусь с афганцами, пусть подгоняют к вам танк. Будем таранить дувал.
Не прошло и пяти минут, как на улочке, ведущей к площади, показалась тяжелая боевая машина. Из люка механика-водителя торчала голова молодого усатого афганца. Он улыбнулся, показал на секунду ослепительно белые зубы и кивнул офицерам.
— Пригнали слона, чтобы навел порядок в посудной лавке, — произнес Звягин. — Эх, сейчас начнет наматывать кишки на траки… Нестеров! Будь готов атаковать дом, как только рухнет дувал.
— Всегда готов.
— Только умоляю — береги бойцов.
— Хрен с ними…
— С кем — с ними?
— Не цепляйся к словам. Все ты понимаешь.
— Эх, если бы понимал… Взвод, к бою!! Пока мы не прорвемся за дувал — ни единого выстрела! На рожон не лезть. Никаких подвигов!
— Радист! Передай Воблину, что красная ракета — начало действий.
Ракета, оставляя за собой дым, взвилась в небо.
Дувалы загрохотали. Из бойниц и окон дома били пулеметы, автоматы, винтовки. Пригибаясь, солдаты побежали на площадь. Танк, окутав себя белым дымом, дико взревел и рванулся вперед. Он был уже в нескольких метрах от дувала, как мощный взрыв потряс землю. Боевая машина ослепительно вспыхнула, отшвырнула от себя люки, исковерканные металлические детали, рваные горящие клочья обшивки и зачадила. |