А пусть попробуют прищучить. Во-первых, король Лэйрин сейчас сидит себе в убежище. Бездыханный и слегка недоделанный, правда. Но ведь сидит! И может предъявить свой королевский лик, если так уж нужно (хотя очень нежелательно, над фантомом еще работать и работать). Во-вторых, Таррэ требовал, чтобы я без сопровождения никуда и носу не высовывала. Так вот оно, сопровождение, в наличии. Я покосилась на пастушонка. Он перехватил взгляд и решил, что я струсила. Вейриэны, хоть и прекрасны, как большинство горцев, но смертельно опасны даже на мимолетный взгляд. А уж если присмотреться…

— Говорил же я тебе, подозрительная здесь ночлежка! — громким шепотом сказал Канис. — Поехали отсюда, Рани, другую гостиницу поищем. Или к паломникам вернемся.

Я промолчала. Боялась, что меня выдаст голос. Самое тяжелое — это даже не внешность изменить, а голосовые связки трансформировать.

Уйти нам никто не дал, разумеется. Белые воины вновь оправдали прозвище «ветер ущелий». Не успел пастушонок договорить, как один из телохранителей, только что стоявший на крыльце, оказался за нашими спинами. А второй — предмет воздыханий бесстрашных придворных дам, изумительный Миар с яркой пурпурной прядью в черных волосах, словно в них запутался луч закатного солнца, и такими же глазами, неторопливо приблизился, поигрывая сельтом.

— Кто такие?

Канис нервно сглотнул.

— Мы… это… паломники.

— Покажите пропуска.

Я, не поднимая на него глаз, вытащила из-за пазухи свой и… передала Канису. Не хочу, чтобы Миар изловчился и прикоснулся ко мне. Пастушонок показал документы, но вейриэна это не удовлетворило.

— Вашу ладонь, барышня.

Моя дрожащая, еще не отмытая от «охры» ладонь накрыла отпечаток на документе. Миар сверил. И все-таки прикоснулся, гад! Поправил якобы съехавшую по причине испуганного трепета ладошку. Будет недостоверно, если беззащитная селянка вот совсем-совсем не испугается такого опасного воина, не так ли?

— Совпадает, надо же, — хмыкнул. — Значит, Айрани. Красивое имя. А ты знаешь, девушка, что блуд в столице запрещен?

Еле сдержалась. Пепельная корка, скрывшая магию, не шелохнулась.

— Моя сестра не блудница, фьерр! — встрял смелый пастушонок.

— Сестра? — вздернулась черная бровь Миара.

— Двоюродная. Я ее сопровождаю к брату.

— Она что, немая?

Я шепнула еле слышно:

— Нет, фьерр.

— Тогда скажи-ка, барышня Айрани, откуда у тебя наш сельт?

Мама, я пропала! Но кто ж знал, что они узрят свое оружие даже сквозь кожу сапожка, прикрытого еще и юбкой? Вейриэны так же хранят от меня свои секреты, как и я теперь свои от них. Надо сказать, у них получается лучше. Ведь я еще месяц назад доверяла им безоговорочно.

Теперь не выкрутиться. Или… Хорошо, что я о матушке вспомнила. Я же дочь риэнны Хелины, королевы лжи. И, если хочу когда-нибудь стать игроком, а видят боги, я этого страстно хочу, то должна и проигрыш сделать кажущимся.

Я приподняла низко опущенную голову, сделав взгляд печальным-печальным. Глаза, наверное, тоже стали пепельными.

— Его оставил нам воин, — шепнула, робко глядя из-под ресниц на чрезвычайно заинтересованного — аж глаза вишнево светились — Миара.

— Имя?

— Не доложил. Он оставил этот нож в груди моего отца.

А хорошо бы, подумалось мельком, Азархарту это не понравится.

Миар ошеломленно моргнул.

Сколько все-таки скрывается в человеке… и маге… неожиданных талантов, если загнать его в угол.

— Как он выглядел? — поинтересовался Миар.