И все-таки тайная осторожность не позволяет мне торопиться с выводами. Главное то, что я не сомневаюсь, как прежде. Спокойное ожидание события поможет ускорить пророчество…

Если б я могла обладать мастерством художника! Мне нужно было как-то описать свое видение, заключить его в привычную земную рамку или хотя бы в браслет ассоциаций. Я взглянула на древнее украшение. Оно лежало перед зеркалом, на безупречной поверхности которого сверкало солнце. Из-за этого блеска я не усмотрела отражение браслета, как будто он вместо того, чтобы отражаться, потусторонне светился. У меня закружилась голова. Мысли бегали по разноцветным кругам, не находя себе пристанища. Я готова была заплакать, перевернуть все вверх дном, но разве это помогло бы выразить в словах мое видение!

Что ж, оставалось только забыть о нем. Это лучший вариант для того, чтобы разглядеть хотя бы его подобие. Ведь есть где-то другие, более тонкие миры, и они не сравнимы пока ни с чем, что мне известно. Значит, я буду ждать…

День обещал быть почти жарким, но одновременно свежим и душистым, как бывает только бабьим летом. Я встала, взяла в руки браслет. На ощупь серебро украшения было теплым, даже, пожалуй, горячим, будто кто-то уже держал его в жарких и любопытных ладонях. Может быть, таким браслет был от нежности солнца, но, может, кто-то невидимый вложил в него свою энергию. Облачив свою худую руку в этот генератор тепла, я поймала себя на мысли, что украшение и вправду мистическое. И чтобы доказать себе, что это так, я тут же сняла браслет и потрогала ту часть руки, которую он только что занимал. В самом деле, за несколько каких-нибудь мгновений тот участок на моей коже стал горячим, как от загара. Я подошла к окну и, чтобы лучше разглядеть эффект, подняла руку к свету. Боже, как странно и даже пугающе было то, что я увидела!

На моей чуть загорелой коже алело изображение фантастической птицы, той же, что и на браслете. Ширококрылая птица была будто бы нарисованной огненной кистью небесного божества. Чтобы выяснить происхождение похожего на ожог отпечатка, я снова внимательно рассмотрела браслет. Наружная сторона, как я уже говорила, была украшена необычным и, я уверена, еще никогда не встречавшимся рисунком. Но ко внутренней стороне, кажется, со времен изготовления этой вещи ничто не прикасалось: она была гладкой, абсолютно серебряной и безупречной. И вот другой факт, поразивший меня в то чудное утро. Никакой боли, никакого жжения мое тело не ощущало. И когда я снова надела браслет на ту же самую руку, она перестала чувствовать его, словно благородный металл стал зрительным обманом — галлюцинацией. Однако другая рука — правая — вполне нормально ощущала серебро и весь запечатленный на нем узор.

Первая мысль, панически мелькнувшая в голове, с немым отчаянием прокричала мне: что-то случилось с рукой — она отказалась доставлять в мой мозг знания о внешнем мире. Я вдруг представила, что такое может произойти со всем моим телом. Но, впервые призвав на помощь здравый смысл, я решила потрогать этой левой рукой какой-нибудь другой предмет. Ошиблась! Я как прежде ощущала все свойства вещей. Ваза на окне все так же была фарфоровой и гладкой. Листья фиалок — мягкими, пушистыми и ворсистыми. И так я чувствовала все, кроме магической связи между браслетом и мной.

Меня переполняло нечто непонятное. Было то же самое, когда я однажды, листая учебник по биологии, наткнулась на небрежные иллюстрации рудиментов человеческого организма. На одной картинке это человек с лицом, полностью обросшим волосами, на другой был изображен хвостатый мальчик. Еще я почему-то вспомнила о сиамских близнецах, которые рождаются со сросшимися туловищами. Словом, вторая эмоция, возникшая во мне, была пугливым призраком отвращения. Я раньше не могла объяснить это чувство, но теперь мне кажется, что именно так приходит страх перед неизвестным.