– Это предательство, – потрясенно прошептал он. – Я могу уложить многих, и Рогмо – малый не промах. И о твоих сангасоях ходят легенды, но взгляни. – И Морской эльф указал на следующую группу солдат. – Прошу тебя, беги, пока не поздно, а мы их задержим. Я не могу допустить, чтобы моя юношеская мечта погибла только из-за моей глупости.

– Не морочь мне голову, – сказала «юношеская мечта» и пришпорила коня.

Короткая это была битва. Скорее даже не битва, а потасовка. Только погибших было слишком много, чтобы весело вспоминать о том, как все происходило. Люди, напавшие на них, действительно были солдатами. И как всякие солдаты, они просто выполняли приказ, не раздумывая над его последствиями. Сангасои же сразу обнаружили такое превосходство в силе и мастерстве, что драться с ними было безумием чистейшей воды. Или – исполнением долга.

Воины понтифика исполняли свой долг до последнего. Они снова и снова поднимались на ноги и бросались в бой. Они недоумевали, почему эти государственные преступники, которых приказано убить на месте, не торопятся уничтожить их. Но думать было некогда – и они брали копья наперевес и устремлялись в атаку. А когда подошел запасной отряд и бой стал гораздо серьезнее, Каэ поняла, что больше не может рисковать своими людьми. И собой тоже не может. И она во весь опор помчалась на врага, которого и врагом-то, собственно, не считала. Такахай и Тайяскарон блестящими голубыми кругами вращались в воздухе в противоположных направлениях, и для того, кто попадал под лопасти этой сверкающей мельницы, завтра уже не могло наступить.

Сангасои расшвыряли своих противников с удивительной легкостью. И поспешили увести госпожу подальше с места событий, пока не прибыло подкрепление. А радости от победы они не испытывали.

– Что же случилось? – Мердок ап-Фейдли метался по верхней палубе галеры, и лазоревый плащ летел за ним облаком.

– Просто кто-то очень не хочет, чтобы госпожа добралась до Иманы, – невинно заметил Магнус. – Догадываюсь даже, кто именно.

– Корс Торун действительно имеет большую власть, – ответил эльф, – но все же не такую, чтобы позволить себе распорядиться убить несколько десятков людей среди бела дня, да еще в центре страны, где свидетелей может быть сколько угодно. Да и войска ему не подчиняются.

– Ты думаешь, понтифик не мог приказать?

– Что-то произошло, – сказал Мердок. – Слишком серьезное. Чтобы Дайнити Нерай принял участие в происходящем, нужна веская причина.

– В ткани мира слишком много явных разрывов, чтобы я точно определил, что случилось, – сказал Барнаба немного смущенно. – Но ты прав, эльф. Действительно, я чувствую сильное возмущение, и оно очень древней природы.

– Если бы мне позволили высказаться, – Рогмо выжидательно обвел всех глазами, – я бы посоветовал сразу выходить в море. Благо каналов и протоков тут столько, что нас никто не остановит, если мы постараемся.

Куланн молчал. С тех пор, как госпожа вернулась на галеру целая и невредимая, но прямо с поля боя, он молчал, кусая губы. Непростительная небрежность, которую он допустил, не давала ему спокойно дышать, и сангасой задыхался от гнева и ярости на себя самого – легкомысленного и небрежного. Он представлял себе, что по его вине Каэ могла погибнуть всего несколько часов назад, и чувствовал, что хоть она его и простила и все иные не обвиняют своего друга, сам он никогда не сможет извинить своей преступной глупости.

– Перестань. – Каэ легко тронула его за рукав. – Второй твоей ошибкой – гораздо более серьезной – будет самобичевание. Это отнимает столько сил и времени, что тебя не докличешься тогда, когда это действительно будет нужно.